Но и это ещё не всё. Кто-то убил царского лекаря Стефана фон
Гадена, известного здесь как Данила Фунгадин. Немец, на самом деле
крещёный еврей из Польши, перешёл дорогу многим. Он раздражал
уважаемых людей, выпячивая богатство и хвастаясь близостью к
царской семье. Именно его не мешало бы допросить в первую очередь.
Слишком много странностей происходило с моим лечением в последние
дни. Значит, врача убрали осознанно.
Ко всему прочему пропал царский аптекарь Христиан Энглер. Это
человек, который готовил лекарства по рецепту царского лекаря. Не
удивлюсь, если немец тоже мёртв, хотя его ищут. Многие иностранцы
во время бунта попрятались на Кукуе, поэтому товарищ мог просто
залечь на дно. Только здесь не Брюгге, а Москва 1682 года.
И как быть? Кому доверять? Один персонаж говорил – верить нельзя
даже себе. Что вполне естественно в моей ситуации. Память Фёдора –
это хорошо. Вернее, это уже неотъемлемая часть меня. Слишком много
странностей происходило около трона, на что царь не обращал
внимания. Человек действительно доверял своим людям и многим главам
приказов. Только моя прогрессирующая паранойя придерживается иного
мнения. Мне бы сейчас не помешал специалист вроде партайгеноссе
Мюллера. Боязно доверять расследование одному Голицыну, не имея
надёжных источников информации.
Может, уравновесить князя, создав комиссию? Добавить туда
кого-нибудь из выживших Нарышкиных или их людей? Хотя им сейчас не
до подобных развлечений. Вчера убили Афанасия и Ивана, а глава рода
– Кирилл – еле избежал расправы.
Чего-то я погрузился в свои мысли и не заметил, как заснул.
Открываю глаза и вижу перед собой улыбающегося Савву.
– Долго я спал?
– Почитай часа два, государь. Часы на Спасской башне только
полдень отбили, – сразу ответил дядька.
Я было дёрнулся, вспомнив про встречу с боярами. Но тут же
вторая сущность меня притормозила. Мол, Дума никуда не денется, а
товарищам вообще полезно немного подождать и понервничать. А ты,
вообще-то, царь и самодержец земли русской.
– Давай умываться и одеваться, – говорю дядьке. – И попить чего
принесите, лучше квасу.
Не успел я произнести фразу, как в спальне появилась Аксинья с
чаркой в руке.
– Испей, отрада наша. Сама ставила седмицу назад.
Хорошо! Протираю заросшее лицо и довольно улыбаюсь. Давненько я
такого не пил. Последний раз у покойной бабушки в деревне чуть ли
не тридцать лет назад.