-Плохо, что ты не посещаешь службу, сын мой. Если здоровье
позволяет заниматься государственными делами, то необходимо
побывать в храме Божьем, – убедительно произнёс мой
духовник[1], – Тебе пора причащаться и
пройти таинство исповеди.
Что-то резануло внутри и это точно чужие эмоции, вернее, Федины.
У меня спокойное отношение к религии, церковь посещаю во время
крестин и похорон. Здесь это ежедневная обязанность, поэтом сегодня
пришлось сделать вид, что я молюсь в специальном помещении. Этакая
часовня, устроенная из небольшой комнаты, обильно заставленная
иконами и росписью со сценками из библии на стенах.
Но я больше обдумывал вчерашний день, потом позвал Савву, чтобы
тот отнёс меня в спальню. Сделал вид, что помолился и хватит.
И вдруг в гости пожаловал Никита Васильевич, который просто
вошёл в мои палаты, оторвав от чтения, неожиданно интересных
трактатов. Ясно, что врываться ко мне никому не позволительно, но и
мариновать священника в прихожей нельзя.
Что касается отношения к духовнику, то Федя его недолюбливал. Не
зря сказано, что всё идёт из детства. Алексей Михайлович был
действительно верующим правителем, даже чрезмерно. Он вполне
искренне молился по два или три раза в день, постоянно держал пост
и не употреблял спиртных напитков, кроме лёгкого пива. Во время
церковных праздников царь мог отбить тысячу или более поклонов.
Представьте, какой надо обладать подготовкой, чтобы заниматься
столь интенсивной физкультурой? Говорят, монарх отличался
богатырским здоровьем, поэтому благополучно помер в сорок шесть
лет. Шучу, конечно. Думаю, мало кто удивится, если товарищу помогли
уйти по старой русской традиции.
Его сын придерживался иных жизненных принципов, которые
окончательно сформировались под воздействием первой жены – Агафьи
Грушецкой. На людях Федя также проявлял повышенную религиозность и
вынужден был поститься, что наверняка вредило его здоровью. В
реальности молодой царь весьма сухо относился к многочисленным
обрядам, отнимающим время. Прогрессивным он оказался человеком,
литературу западную почитывал, критически мыслил и умный был.
Добавьте к этому его учителя – Симеона Полоцкого, весьма
продвинутого монаха, на которого шипели московские попы, то пазл
сразу складывается.
Фёдора коробило бить поклоны по нескольку часов в день, ездить
на ненужные богомолья и исповедоваться. Но из-за неконфликтного
характера он вёл себя дипломатично и ситуацию не обострял. Затем
начались проблемы со здоровьем, естественные или искусственные, не
знаю. В общем, попы от него понемногу отстали, хотя и заставляли
участвовать в религиозных флэшмобах, пусть и формально. Однако вину
за заточение протопопа Аввакума и его сторонников, народ разделил
между церковными иерархами и царём. Ведь длинногривые церемонились
только с известными персонами, людей попроще не щадили. Информация
дошла до занемогшего Феди, чем нанесла ему душевную травму. Не
хотел он мараться в очередной расправе, которые ненавидел.