Одинцов поначалу даже испугался. Неужели и, правда, он в запале драки кому-то голову проломил. Никогда драчливостью не славился, а вот тут на тебе. Стоило угодить в прошлое, в иной мир, вышли наружу все дурные наклонности. Но память подсказывала, что не было этого. Никому он голову не разбивал, да ребра не крушил. Его сразу и повязали, даже рыпнуться не успел, и слово «мама» вякнуть.
Князь Боркич остановился напротив камеры Сергея и уставился на него, словно купец на знатного жеребца на торгу. Руки на животе сложил, есть чем похвастаться, да вцепился в дорогой пояс, расшитый драгоценными камнями.
- Этот что ли? – с сомнением в голосе произнес князь. Видно было, что он сильно разочарован. – Хиловат. Хиловат.
- Да он вроде неказистый, но словно волк, который в пылу ярости и медведя завалить может, - тут же затараторил тюремщик. Упускать звонкую монету ему очень не хотелось.
- Медведя говоришь, – задумчиво произнес князь.
Тюремщик жадно облизнулся. Князь славился щедростью, когда ему товар приглянется. Тут уж главное не прогадать.
- Медведя, медведя. Смотрите, какой у него взгляд злой. Всю ночь на стенку кидался, да прутья пытался выломать. Еле утихомирили. Я ему в пищу снотворного подмешал. Так он до утра и продрых.
От такого наглого вранья Серега сначала даже дар речи потерял. А Лех Шустрик, выглядывающий из-за спины князя и тюремщика, строил такие уморительные рожи, что хотелось придушить его, чтобы не потешался над горем.
- Да что вы его слушаете. Он же врет бесстыже, - вскочил с нар и подбежал к клетке Серега. – Ты смотри, хиппи недоделанный, я ведь из клетки выберусь, и глаз тебе на задницу натяну за такое вранье.
- Во-во, смотрите на него, какая ярость, сущий зверь, - обрадовался реакции Сергея тюремщик.
- Да, есть у него задор в очах. Начинаю верить в молву народную, - покачал головой князь и огладил пятерней черную густую бороду.
- Какая молва, какой задор. Я вчера ничего такого не делал. Сел в трактире пивка выпить, а тут эти подкатили… - Серега отчаянно кивнул в сторону соседей сидельцев, - да драку затеяли. Я только уворачиваться успевал. А потом вообще под столом спрятался.
- Князь Боркич, дозволь слово молвить, - внезапно заговорил егерь Гурт.
Князь поворотился к нему. Лицо расплылось в широкой ухмылке.
- Ты ли это, Гнилушка? И что опять набедокурил?