– «Нет, мы перебьём их всех!» сказал Хостишко и пустил вперёд своего коня. Какой был жаркий бой, Ламберт! Сейчас таких сражений не бывает. Я бился по пояс в крови. Мой конь был сражён копьём, но я не сдался. В конце мы с Хостишко одолели всех, кроме одного. Именно он и был, я об этом узнал после, жрецом Чернобога. Он плюнул три раза и сказал: «Лопни!» Я забрал его жизнь и ушёл прочь с того места.
Болеслав замолчал. Он не помнил, рассказывал ли раньше эту историю Ламберту. На самом деле вскорости на помощь ему, Хостишко и Чтибору пришли около двух десятков мечников. Князь некоторое время молчал, а затем воскликнул со слезами в голосе:
– Если бы я знал, Ламберт! Если бы можно было вернуться в прошлое! Я бы сжёг тело этого языческого волхва или проткнул его колом, пригвоздив к земле. Только так можно было избавиться от проклятия.
– Господь сохраняет нас от проклятий, князь, – ответил Ламберт, – но посылает каждому свой крест. Этот, видимо, твой.
– Мой крест, – повторил Болеслав, уцепившись за слова епископа, – ты умный человек, Ламберт, и я вижу, что ты понимаешь меня. Действительно, это мой крест. Я должен есть. С этим ничего не поделаешь. Каждому свой крест. Я в силах бороться с десятью врагами, но не могу одолеть своё брюхо. Таков мой крест. По правде, мне не позавидуешь.
Ламберт стоял, переминаясь с ноги на ногу, так как Болеслав не пригласил его присесть. Болеслав, заметив это, улыбнулся, но предлагать своему брату место рядом с собой не стал.
– Епископ! Верно, сама судьба привела тебя ко мне. Мой сын Безприм проводит время пьянствуя. Я думаю, что ты сможешь унять его нрав. Я давно хотел, чтобы он посвятил свою жизнь Господу, так как из него получится плохой правитель. Пусть он живёт с тобой и примет подстриг, а после займёт твоё место, если не помрёт от пьянства раньше.
Безприм был самым старшим из детей Болеслава и самым нелюбимым. Слишком быстро он попал в пагубную зависимость от вина и хмельного мёда. Болеслав мог простить обжорство, но не пьянство. В своей жизни этот грех он простил лишь одному человеку – единокровному и единоутробному брату Владивою. Болеслав обличал брата, даже бил. После смерти Владивоя князь тех, кто имел столь пагубное пристрастие, даже за людей не считал.
– Князь, – неспешно проговорил Ламберт, – я никогда не давал тебе советов, так как не разумею в делах государственных, но сейчас я пришёл к тебе, чтобы отговорить тебя от войны с Русью.