Нет, надо было взять себя в руки. Перестать дрожать - надо говорить и смотреть спокойно, будто ничего не происходит. Вьятт получил ключи, подбросил их на ладони и поинтересовался:
- Здесь есть приличный ресторан?
Эмма, которая заполняла бумаги для продления номера, сделала вид, что ничего не слышит, что это вообще к ней не относится.
- Да, милорд, - с готовностью ответил портье. – «Луна и рыбина», на площади святого Сильвестра. Как там готовят стейки! Вы в самой столице таких не отведаете!
- Вот и замечательно, - ответил Вьятт и вновь дотронулся до локтя Эммы. – Вы любите стейки, сказочная Белла? И не надейтесь, что сможете от меня убежать, я вас точно не отпущу.
Эмма обернулась к нему – Вьятт улыбался так, словно она уже согласилась.
Все было, как раньше – как в те дни ее юности, когда она еще верила в любовь и отдавалась ей так, словно в мире не было ничего другого.
- Люблю, - ответила она. – И сливовые пирожные на десерт.
***
Они вроде бы выпили совсем немного, всего по бокалу вина, но хмель ударил Эмме в голову так, словно она осушила целую бочку.
Ей сделалось весело – и жутко. Все в Эмме сплелось в горячий пульсирующий узел и, поднимаясь за Вьяттом в свой номер, она вдруг поняла, что это чувство похоже на жажду: сухую, горячую, которую можно утолить только одним способом, и ничего другого уже не надо.
В коридоре царил полумрак. Стол дежурного был пуст, лишь горела маленькая лампа, а в стакане остывал чай. Стараясь сохранять спокойный и невозмутимый вид, Эмма прошла к двери своего номера, всем сердцем желая, чтобы они с Вьяттом пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись – и в то же время ей хотелось, чтобы он остался. Эта двойственность пугала ее, и в душе кто-то негромко нашептывал: так надо, так правильно.
- Сказочная Белла, - негромко произнес Вьятт за ее спиной. Эмма обернулась к нему, и в ту же минуту он неуловимым движением пробежался пальцами по ее волосам, вынимая шпильку и освобождая пряди. – Не убегай от меня. Пожалуйста.
- Я не… - хотела было сказать Эмма и не успела. Вьятт с той же осторожностью погладил ее по щеке, и Эмма почувствовала, что за почти бережным прикосновением прохладных пальцев дрожит пламя. На мгновение Эмма посмотрела на себя словно бы со стороны, как зачарованная. Вьятт склонился к ней и поцеловал.