В распоряжении профессиональных планировщиков было достаточно данных, чтобы это доказать. Они продвигали новые смелые идеи того, какой должна быть городская жизнь. Новый проект был разработан в соответствии со строительным «методом Камю» – системой индустриального полносборного строительства, разработанной французским инженером Раймоном Камю и запатентованной в 1948 году. Бетонные панели фабричного производства можно было собрать быстро и дешево, возводя по две тысячи зданий в год. Во Франции эта система использовалась не только для обеспечения жильем семей низкого и среднего достатка, но и при строительстве эксклюзивной Марсельской жилой единицы Ле Корбюзье. «Метод Камю» повлиял на крупномасштабную государственную программу жилищного строительства в Советском Союзе, развернувшуюся в 1950–1968 годах.
Однако микрорайон Кантрил-фарм начал разваливаться еще до того, как закончилось строительство. В квартирах стояла сырость; звукоизоляции не было; общие коридоры оказались темными, слабое освещение зачастую не работало; лифты были сломаны, а ремонтные работы никогда не проводились. Не было общественного транспорта, больниц, магазинов. Это было многоэтажное дикое захолустье посреди поля, отрезанное от всего на свете, без достойного воспоминаний прошлого и с туманным будущим.
Ряды блочных многоэтажек грязно-серого цвета, выросшие как грибы на земле, купленной городским советом за смехотворную сумму, стали домом для двадцати тысяч изгнанников. Неудивительно, что бабушка недолго прожила в этой глуши. Ее сердце было разбито, и она умерла через несколько лет в этом убогом районе. Тетя тоже недолго там продержалась и вскоре последовала за бабушкой, хотя ей было всего тридцать шесть. Тогда мне было пять лет и я мало что понимал, но потом узнал слова, которыми называют то, что их убило: отчуждение, отчужденная жизнь, организаторами которой часто становятся безликие, безымянные профессионалы.
Двадцать лет спустя я прочел книгу Маршалла Бермана «Все сословное и застойное исчезает» и понял, насколько мои бабушка и дедушка были похожи на так замечательно описанную им старую пару – Филемона и Бавкиду из второй части «Фауста» Гёте. (Тогда я не знал, что Маршалл станет моим дорогим другом и вдохновляющим любителем до самой своей смерти в 2013 году.) Пара стала препятствием на пути прогресса, каким его видят профессионалы. Филемон и Бавкида, как и мои дедушка с бабушкой, были пешками в большей истории, незначительными фигурами, которые передвигают по шахматной доске современного «развития»