– А с кобылицами как?
– Сегодня их вообще не снимают, то есть они просто на драку с
галереи смотреть будут.
– Это хорошо… Так, стоп. С чудищем? А с каким?
– Я не спрашивала, это у барона нашего спрашивать нужно…
В общем, домой я ехала основательно избитая, но не побежденная.
И ехала во вполне человеческом обличье, и вообще на метро: у Ани
осталась съемка какого-то сопливого эпизода, который уже третий
день не получался (то есть Петюня считал, что не получался), и
машину я оставила ей. Потому что домой я вообще днем возвращалась,
а ей нужно было ехать уже поздно вечером.
Но и от поездок в метро польза бывает: мне на входе всучили
какую-то «бесплатную газету», и я снова с огромным удовольствием
под большим заголовком «зомби в городе» читала по дороге очередную
«обжигающую правду» о том, как страшно жить. Очень страшно, тем
более что в качестве иллюстрации газетчики поместили кадр из
какого-то малобюджетного импортного фильма, на котором куча
зомбаков приготовилась жрать йуную деву. Так что я даже забыла (ну,
почти забыла) о паре синяков на собственной физиономии, тем более
Женя тут был вообще не причем: синяки мне поставил мой же
собственный экзоскелет, а красоту неописуемую на морде лица мне
устроила заботливая Наталья Валентиновна, наложившая на эти почти
незаметные ссадины «рассасывающие компрессы» из каланхое. Не знаю
уж, что он там рассасывает, а вот зеленые пятна на морде получаются
не хуже, чем в гримерке у Эльзы при сотворении очередного мертвяка.
По крайней мере встреченный мною в лифте сосед по этажу косился на
меня с выражением какого-то испуга: не иначе, как решил, что я в
серьезной потасовке поучаствовать успела. Но вежливый оказался,
ограничился лишь приветствием, и из лифта побыстрее выбежал, чтобы
меня лишний раз не смущать своими любопытствующими взглядами…
Петенька потихоньку начал звереть. То есть не в жизни, а по
работе: теперь ему приходилось читать сценарии, и каждый раз после
прочтения очередной порции этого писева у него настроение… не то,
чтобы портилось, но он мне как-то по секрету от остальных сказал,
что теперь он начал понимать русское слово «развидеть». И это
многим стало сильно не нравиться, а особенно это не понравилось
Эльзе. Так что Петеньке все же русская по духу жена популярно
объяснила ему значение другого русского выражения «забей». Честно
говоря, мы и раньше именно «забивали» большей частью на написанные
буковки и снимали так (и то) что хотели – ну, пока Петруха был
вообще не в курсе того, что снимает, это было совсем просто. А
теперь мы снимали уже то, что хотела Эльза.