— Я подумал о переводе на другую
специальность. Возможно, чтобы я заочно изучил специализированные
предметы оценщиков? У меня есть возможность платить за две
специальности наличными.
— Это лучше обсудить с ректором.
— С ректором?
— С заместителем ректора. Ректор
Агафонов уволился не так давно по личным обстоятельствам.
— Профессор... — протянул я. — Вы
разве не знаете, что я лично участвовал в этих «личных
обстоятельствах». Борис Агафонов захотел продать мои глаза на
черном рынке и связался с работорговцами. Других абитуриентов с
пассивным даром из моей группы на вступительном испытании наверняка
тоже он продал. У меня недостаточно информации, чтобы это
утверждать.
— Бог с тобой, Теневский! Я не хочу
это обсуждать.
— Также я бы хотел заняться научной
деятельностью. В том изломе во время испытания я столкнулся с
весьма и весьма интересными моментами и уже готовлю статью на
конференцию. Поможете мне?
— Полагаю, тема статьи связана с
оценкой. Так что тебе лучше обратиться к профессору Пятницкому. Я
могу тебя представить ему.
— Буду очень счастлив,
профессор!
К нашему разговору начали
прислушиваться другие люди, находящиеся на кафедре. Если по началу
они таились, то с упоминанием Бориса Агафонова потеряли всякий стыд
вовсе. Мне было несложно в очередной раз рассказать мою героическую
историю, но злить Заболоцкого не хотелось.
— Чтоб вас всех! — хмыкнул
профессор. — Я пойду, договоррюсь насчет оценки, а вы тут пока меня
нет можете делать что хотите!
Я получил еще одну минуту славы и с
большим удовольствием рассказал историю во всех (практически во
всех) деталях новой аудитории. Благо никакого запрета о
конфиденциальности на меня не наложили (возможно, не посчитали
нужным). На сцене я ощущал себя как рыба в воде, и в очередной раз
пожалел, что в прошлой жизни не находил время на публичные
выступления. В этой — найду.
Профессор забрал меня с кафедры
через полчаса и сопроводил меня обратно в административный корпус,
где в пристройке оценщиков находилось необходимое оборудование. Уже
на улице нас встретил декан факультета теоретической подготовки, с
которым я уже был знаком, и на минус первый этаж мы отправились
втроем.
— Рад видеть вас в здравии, Виктор,
— поздоровался со мной Виталий Балашковский. Его отчества я то ли
не знал, то ли не помнил. — Слухи ходят о вступительном испытании
жуткие.