— Если хотите, мы можем поговорить о
вступительном испытании позднее. Владимир Михайлович не в восторге
от этой темы.
— Конечно. С удовольствием послушаю
о ваших злоключениях позднее.
Заболоцкий криво усмехнулся, но явно
был доволен, что ему никто не собирался прополаскивать мозги. То ли
его уже достали разговоры о работорговцах, то ли была какая-то
другая причина его недовольства. Неисключено, что он мог быть
дружен с Борисом Агафоновым и не представлял, что тот способен на
подобную дикость.
Балашковский не задавал при мне
вопросов, зачем проверять объем ки у оценщика: то ли его это не
особо интересовало, и он просто исполнял просьбу старшего коллеги;
то ли ему уже все сообщили. Особенно меня напрягало, что он ни
слова не сказал насчет моего желания перевестить на другой
факультет. Или его устраивало, что я хочу остаться на заочке?
Мне нужен доступ к обновленной
информации по всему, что связано с изломами. Я мог получить ее
только в АПИКе, а красноярский АПИК был мне доступнее всех иных. Не
могло же развитие науки об изломах остановиться на двадцать лет,
верно? А раз не могло, значит информации за два десятилетия должно
было накопиться много.
Необходимое оборудование было
установлено в кабинете, напоминающим медицинский блок: кафельная
плитка уложена по стенам на метр двадцать от пола, ширма для
переодевания, стоматологическое кресло со всей необходимой
механизацией, отдельно стоящий рабочий стол для ведения записей.
Конечно, кресло не было стоматологическим, но очень сильное его
напоминало.
— Раздевайтесь до нижнего белья и
ложитесь на кресло, — принструктировал декан.
Пока я раздевался, кидая одежду на
стул за ширмой, декан расстелил на кресле тонюсенькую тряпочку
размером с банное полотенце, а Заболоцкий устроился на стуле,
приставленном к боку письменного стола.
Раздевшись, я устроился в кресле и
стал наблюдать за действиями декана. Меня облепили датчиками,
словно я пришел на ЭКГ, только облепили всего с головы до кончиков
пальцев рук и ног. На третьем десятке я бросил считать количество
датчиков. Надоело.
Машина загудела, сообщая о своем
почтенном возрасте, но все же выдала какой-то невероятный
результат, судя по перекошенному лицу Балашковского.
— Что-то не так? — уточнил
Заболоцкий.
— Больше восьмиста единиц, —
шокированно произнес декан. — Я перепроверю.