- Оля, - тихонько позвал я. – Оленька.
Она вздрогнула, плечи ее на мгновение поднялись, словно
старались скрыть голову, спина напряглась. Голова медведя
шевельнулась, глаза уставились на меня со смесью злости и интереса.
Господи боже, мне уже в крашенных деревянных пуговицах выражения
мерещатся.
- Оля, - вновь позвал я и сделал шаг внутрь комнаты.
Она не повернулась, но расслабилась, плечи опустились, пальцы
сжимающие медвежью лапу ослабли. Медведь уперся когтями в пол,
хищно осклабился, готовясь откусить мне половину ноги. Он тоже меня
не любит. Терпит, как любимого и единственного брата хозяйки, но
совершенно точно не любит.
- Снежка прошла, - вдруг сказала Оля, ловким движением
перехватила медведя словно мать, держащая ребенка и показала ему
что-то в окне.
- Кто? – не понял я.
- Иди сюда, Глеб! – Оля так и не повернулась. - Иди, посмотли,
вон там внизу, на свежем снегу, видишь?
Я подскочил, навис над Оленькой, едва не пробил лбом стекло и
уставился на совершено гладкий, совершено белый снег внизу.
- Кто прошел? – спросил я. – И где?
- Снежка! – весело улыбнулась Оля и отвернулась, пряча улыбку. –
А ты лазве не видишь ее?
- Девочку? – напрягся я, неужели кошмары пробрались так глубоко,
что повредили ее разум?
- Какую девочку? Снежку? Нет, глупый, следы ее. Ее саму я тоже
ни лазу не видела. Только следы. Вон там на снегу около белезы,
хорошо видно. Видишь? Нет? Странно. Я вижу, Михал Михалыч видит. А
ты нет. Стланно.
Я всмотрелся в снег под березой, туда куда тыкал маленький
пальчик Оленьки. И увидел на снегу крохотные спаренные следы, с
явным хвостиком. Мышь. Здесь пробежала мышь. Но Оленьке об этом
знать не надо, пусть у нее в жизни побудет еще немного сказки.
- Да, Оля, я вижу, - я обнял ее за плечи, она прижалась ко мне,
деревянные глаза медведя смотрели на меня с ревностью. С той тихой
спокойной неприязнью, в которую огромной поварешкой подмешали
благодарность.
- Я хочу ее когда-нибудь увидеть, - она прижалась лбом к стеклу.
– Хочу увидеть Снежку. Хоть лазок. Хоть издали.
- А ты попроси ее показаться, - я продолжал всматриваться в
снег, но ничего, кроме мышиных следов не видел.
- Как? Как я ее поплошу, - Оля повернулась ко мне и два больших
небесно-голубых глаза с ожиданием смотрели на меня. – Как,
Глеб?
- Давай после завтрака, мы с тобой оденемся и пойдем в сад. Вот
к этому дереву. Там прямо на снегу напишем ей послание. Попросим
показаться. Давай?