До машины добрались. Ну а дальше, как положено, – травмпункт и
все остальное.
«Теперь я точно знаю – ты меня любишь».
Наталя
Шумак & Татьяна Чернецкая
Что происходит, если к Сергию Радонежскому едут редакторы,
продюсеры и сценаристы?
В лавре (Сергиев Посад) мы общались с проректором Духовной
академии, встречались с наставниками, знающими по
пять-восемь-девять языков. Видели людей, которые возвращают на
родину невероятные сокровища (драгоценные редкие книги) и при этом
ходят в старых кроссовках, ездят кто на «Ниве», кто на древней
«девятке», усыновляют детей, подшучивают друг над другом и в целом
выглядят невероятно счастливыми. Нас угощали вкусной простой
монастырской едой.
Помню, как отстояли службу. Получили ответы на какие-то свои
вопросы. И к мощам попали без очереди, но не потому, что нас
провели мимо (по блату, что было бы не очень красиво)… Нет. Налетел
буран, и на какое-то время случился транспортный коллапс.
Мы когда увидели, что из дверей не выглядывает хвостик очереди,
удивились донельзя. Так в лавре не бывает.
А один из батюшек радостно воскликнул: «Так ждет же Он вас.
Бегите! Кланяйтесь».
Сразу вслед за нами и правда приехали, пробрались через заносы
автобусы с паломниками. И к раке с мощами преподобного выстроилась
длинная вереница людей. А мы сами успели в тишине, одни, помолились
от души, никто не подгонял, не торопил.
И на душе было светло, празднично.
Но речь сейчас совсем не про меня, продюсеров и редакторов, а
про мою хорошую знакомую Лену, которой я взахлеб, в полном восторге
пару недель спустя рассказывала про наше неожиданное
паломничество.
Лена впечатлилась.
Собралась и вскоре рванула в лавру одна. Потом мы около года не
пересекались.
Вдруг получаю письмо, в котором она меня благодарит.
«За что?» – спрашиваю я.
«Так ведь Сергий помог».
Оказывается, она поехала с просьбой о выздоровлении мамы. И
попала по полной программе. Припахали барышню. Здесь помыть, тут
почистить. Сама не заметила, как оказалась вовлечена в послушание.
С утра до ночи как пчелка. Все выходные. На гудящих ногах, но
отчего-то радостно и бодро. Перед отъездом еще раз сходила к мощам
– попрощаться. Когда стояла в стороне от людей, забилась в какой-то
уголок и ее не тревожили. О своей маме Лена помолилась, попросила
не раз, не два.
Вдруг на нее нахлынуло отчаяние, что одна, одна, одна…
У-у-у-у!.. А уже тридцать пять, сил нет, друга нет, безнадега
полная. И еще – внезапно, – что в детстве мечтала жить у моря. И
так явно она увидела себя на берегу…