Он ничего не нашел.
Наставница ничего ему не оставила!
Просто ушла, тихо закрыв за собой все двери, чтобы он не
заметил.
Она...
— … Бросила меня… — с трудом признал Люциус, прислонившись к
стенке мастерской, и не сводя тяжелого взгляда с ее рабочего стола,
на котором царил беспорядок.
Принц не чувствовал злости, о нет, даже обиды не было… Он
просто… ничего не чувствовал. Как будто из него высосали все эмоции
оставив только бездонную, ноющую бездну, которая была в сто крат
хуже любой ярости.
Он просто сидел там, в уединении мастерской, погруженный в свои
мысли, которые как вихрь кружились в его голове. В памяти всплывали
их совместные моменты счастья, нежности, радости. Он досконально
вспоминал каждую ее улыбку, каждое прикосновение, каждое слово,
которые были словно нити, связывавшие его с ней. Нити, которые
прочно привязали его к наставнице. Он думал что и она связана с
ним, но как сказала сама Дризельда:
То что ты видишь, думаешь, или чувствуешь не всегда
истинно…
Он был идиотом, который верил в то, чего не было. И в итоге он
сидит здесь, разбитый и расстроенный, а она уже на полпути к дому с
полным сундуком золота за душой.
— Обидно, пекло тебя задери, — невесело усмехнулся Люциус
уставившись в потолок, — Чертовски обидно… оставила меня в дураках,
да, наставница? — он сделал несколько глубоких вдохов и приподнялся
с каменного пола, а затем подошел к столу, — Или это еще один твой
урок? — он оперся руками на деревянную поверхность и взглянул на ее
работы; стопки стихов на тирошийском языке, хаотично разбросанные
по широкой поверхности стола. Незаконченные холсты с хорошо
видимыми дефектами, которых видно сочли браками, мусором, который
не жалко бросать. Он чувствовал запах толстой бумаги. Запах чернил
изготовленных из знаменитых Тирошийских моллюсков, и запах ее
любимых цитрусовых духов, а еще…
— Молоко? — странно поморщился Люциус, подняв один из холстов,
на котором отпечаталась незаконченная беседка в окружении сотен
цветов, где они провели столько уроков.
Он внимательно осмотрел картину, надеялся что это что-то
значит.
Осмотрел чуть ли не каждый миллиметр, но как бы он не щурился,
как бы не всматривался и не принюхивался, он так и ничего не нашел.
Лишь небольшую бесцветную шероховатость на обратной стороне бумаги.
Вероятно, она опрокинула жидкость на картину. Но сейчас его это
мало волновало.