Люциус наверное впервые в жизни спал настолько крепко, раз его
не побеспокоили осмотры матери и мейстера, не говоря уже о яростной
перепалке родителей. Не стоило довольному королю так непринужденно
шутить в присутствии раздраженной королевы, которая никак не
разделяла его легкомысленного настроя. Она кричала, бросалась в
него всем что под руку подвернётся, но как ни странно, короля лишь
сильнее позабавила ее истерика.
В то утро он устроил чуть ли не настоящий пир в честь
наследника. Роберт был так воодушевлен и горд «подвигом» первенца,
что никак не мог успокоиться, пока его не свалил с ног бочонок
Арборского. И многие разделили его настрой. Пока королева кружилась
возле спящего первенца, а король пытался утопиться в вине, она
обошла лагерь и собрала кое какие слухи, чтобы уловить настрой
людей и узнала много чего интересного:
Благословленный… Не человек… Святой… Избранный… Воплощение
Воина… Монстр…Чудовище… и наконец… Полубог.
Лагерь походил на взбудораженный улей, чьи жители никак не могли
успокоиться и вернуться к своей работе. Впечатление было слишком
сильным, чтобы просто сделать вид что ничего не было. Она не сможет
заткнуть столько ртов, произошедшее непременно выйдет наружу, а
потому ей предстояло хорошенько поработать.
Всех не заткнешь, однако она хорошенько запомнила парочку больно
уж громких болтунов от которых стоит избавиться как можно быстрее.
Эти маленькие людишки дрожали в ужасе и лепетали остальным о
кровожадном демоне из самой Седьмой преисподни. Марта сразу же
приняла соответствующие меры, так что живыми лагерь они не
покинули.
Ей не нужно, чтобы разошлись подобные зловредные слухи порочащие
ее дорогого хозяина. Самый эффективный способ пресечь их — это
удавить проблему в зародыше. А затем поддержать куда более выгодные
слухи. Например ей очень понравилось как сир Мейсон назвал Люциуса
— Полубогом.
Хорошо звучит, не правда ли?
И она сделает все, чтобы остальные считали также. В конце
концов, не зря же она держит столько шпионов в столице? Пусть
поработают на благо наследника.
— Это никак не отменяет того факта, что тупой боров умудрился
проморгать его побег, — прошипела королева, словно змея перед
рывком, — Меня в дрожь бросает от одной мысли, что было бы с моим
ребенком, если бы не его дары. — королева мрачно застыла на балконе
и приобняла саму себя дрожащими руками, будто утешая испуганное
дитя. — Ты ведь понимаешь, да? Если бы не его особенное
телосложение, на месте того перемолотого фарша был бы мой
мальчик.