Советский роддом – заведение прекрасное, и мне, как, наверное, всем, стоило больших усилий смириться с театром абсурда, который творился там на каждом шагу – вставаниями в пять утра, чтобы измерить давление, запретом выходить с этажа на лестницу, жуткой этой едой и тюремного вида халатами. Но, говорила я себе, это не суть. А суть – то, что барышни внутри меня затихли и не поддавались моим уговорам вылезать наружу.
Каково же было мое удивление, когда, уже лежа под капельницей перед кесаревым, я почувствовала, что у меня отходят воды! Вот это было настоящее чудо. Я впервые по-настоящему поверила, что дети меня слышат и понимают, раз прорвали пузырь сами и точно перед назначенной операцией.
А через 6 часов, когда и мама, и муж уже были у меня в палате, нам принесли двух туго запеленатых барышень. Они были красненькие и очень маленькие. Мама сказала, что они красавицы. Я как-то в этом усомнилась, но на меня все зашикали – мол, не гневи Бога. Я замолчала. Мне было страшно любопытно: что это такое из меня достали? А из этих малюсеньких пищащих существ правда получатся настоящие люди? А как мы с ними будем жить? Какие у них характеры? Смогу я стать для них хорошей мамой? А если нет – что тогда делать???
Сейчас я не волнуюсь по поводу того, что мы с Илюшей чего-то не поймем или не сможем. Все поймем и все сможем. Просто потому что мы любим их, а они – нас. Сможем. У нас просто нет другого варианта. Это же не работа, которую можно не сделать или вообще плюнуть на нее и уйти. Это же НАШИ дети, которые в нашей жизни – навсегда. Поэтому – сможем. Куда денемся?
Папа: Когда я узнал, что вместо одного ребенка нам дадут двоих, я обрадовался. Это же надо – двое – за те же девять месяцев, за то же самое количество усилий и волнений!
Я так обрадовался, что, спеша на свидание, которые мы с Катей запланировали после УЗИ, захлопнул входную дверь дома на английский замок. Внутри остались все ключи – в том числе от калитки нашего участка. Пришлось брать собственный дом штурмом, выломав узкое окно под самым потолком ванной и спрыгнув плашмя на пол. Любовь, как говорится, требует жертв и романтических поступков.
Живот женщины, беременной двойней, – это практически аквариум, только непрозрачный: внутри, булькая, плавают две рыбки. Мы договорились, что та, которая справа и постоянно тычет ногой изнутри, – Маша, а та, которая слева и спокойная, – Лида.