Девочки в мои обстоятельства не входили и входить не желали. Они требовали того, к чему привыкли: внимания, одобрения и обычного попустительства с моей стороны. Ведь так было, пока я работала: я успевала настолько соскучиться по детям за день в редакции или за компьютером, что ни о каких наказаниях с моей стороны просто не могло быть и речи. Когда же, забеременев во второй раз, я уволилась и села дома, ситуация изменилась, к огромному неудовольствию детей и моему: кому же охота превращаться из доброй феи в строгого полицейского! А я становилась не просто строгой – свирепой. В ответ девочки начали ныть. Не «начинали», а именно «начали», то есть это стало не разовым явлением, а вошло в привычку. Спасение от этого у меня было и есть только одно: бросить все и заняться исключительно детьми – рисовать, читать, гулять, песни петь, что угодно делать, но – быть с ними, не отвлекаясь ни на секунду. Тогда нытье сразу прекращается.
Страшно мне стало за эту беременность дважды. Первый раз, когда узистка на тринадцатой неделе срока в течение пяти минут не могла найти внутри меня «плод». Она молчала, хмурилась, вздыхала, произносила загадочные фразы про «нетипичную картину» и «Людочка, посмотри, что это такое», чем почти довела меня до коматозного состояния. Я успела вспомнить все патологии внутриутробного развития, задать 50 вопросов, услышать наконец сакраментальное: «Я не вижу у вас признаков беременности», буквально вырвать у врача узи-датчик, поводить им по своему животу и, увидев на экране монитора что-то вроде скелетика, прокричать: «А вот это – не оно?!» – «О, да, – облегченно выдохнула врач, – надо же, как он уплыл далеко!» Еще через пять минут она сказала мне, что все в порядке, «плод» развивается соответственно сроку и чтобы я перестала наконец плакать.
Второй раз меня накрыло, когда мы с маленьким Борькой вернулись домой. Нас вдруг стало в комнате очень много, и у меня взорвался мозг: а как мы справимся с девочками и еще одним? Что мы натворили? Зачем?? Чем мы вообще думали??? Я хочу обратно!!! У мужа в глазах была та же паника. Но тут заорал Борька, девочки разлили свое вечернее молоко – и как-то уже стало не до страха.
Папа: – У мамы в животе ребёныш, – таинственно говорит Маша. Девчонок это поражает: они привыкли, что дети укомплектованы по двое. А тут еще таинственный братик какой-то нарисовался. Но братика они ждут – настораживает только способ его появления на свет: надо же, сидит в животе, а потом в один прекрасный день выпрыгивает.