– Никакой любви до печати, поставленной на брачном контракте. Я, знаете ли, девушка строгих правил.
Алон оторопел от такого поворота.
А вот цук тебе, золотой наследник, а не все радости жизни!
– То есть, Марджари?
Я невинно захлопала ресницами.
– Я должна удостовериться в серьёзности ваших намерений, прежде чем отдать всё то, что берегу для любимого и единственного.
– И что, таки бережёте?
– Алон, не будьте занудой.
Он чуть нахмурился, откинул светлую чёлку, а потом расхохотался.
– Марджари, вы не представляете, насколько я доволен своим выбором.
– Я за вас рада, – честно ответила. – Люблю, когда людям хорошо.
– Завтра в десять я за вами заеду.
– Отлично, я надену свой лучший наряд.
– Только прошу, не переусердствуйте.
– Постараюсь.
Неожиданно Алон оказался возле меня, практически вжал в стену и прижался к губам, целуя так, что ноги чуть не подкосились.
– Завтра, в десять, – шепнул он.
И исчез через несколько минут, словно никогда и не было.
Некоторое время я стояла и просто пыталась прийти в себя. Нет! Ну, какой нахал! И, главное, как быстро! При этом не сказать, что мне не понравилось. Но, учитывая, специфику нашего договора, целоваться не стоило.
Я недобро прищурилась и уже вскинула руку, чтобы захлопнуть дверь при помощи бытовых чар, как в проём заглянул Бай-дзэ. Он осмотрел гору коробок, перевёл задумчивый взгляд на меня, потом – снова на коробки.
– Даже не спрашивай, – мрачно сказала я. – И нет, погромы не планируются. Я буду хорошей девочкой, обещаю.
Бай-дзэ покачал головой.
–Очень на это надеюсь. Второй этаж только отремонтировали, завтра будем белить первый. Сама понимаешь, разрушения нам ни к чему. Но если всё плохо, и нужна помощь, просто скажи. Я вызову знакомых ёкаев, с которыми мы вечером любим пропустить стаканчик-другой, и они оперативно решат вопрос лишнего ухажёра.
– Лишнего? – переспросила я, решив, что ослышалась.
Бай-дзэ пожал тем, что заменяло ему плечи.
– А, думаешь, ещё пригодится? Тогда, конечно, повременим. Но всё же держи на примете. Ребята всегда готовы помочь.
Я тепло улыбнулась, прижав папку к груди.
– Бай-дзэ, ты – само очарование.
Консьерж засмущался и махнул когтистой лапой, которой запросто мог перешибить позвоночник человека.
– Всегда пожалуйста, прекрасная ши-хотори.
***
Я смотрела на себя в зеркало.
Зеркало смотрело на меня.