Нечаев поселил Галю с Тоней в комнату, где раньше жила его мать. Комната была большая, светлая, с окном, выходящим во двор, который усердием Нечаева постепенно превращался в настоящий цветник. Галю он видел крайне редко: она выходила из своей комнаты только по необходимости и чаще всего тогда, когда он был на работе. Тетя Люба – домработница, которую Нечаев нанял перед их приездом, – приносила им в комнату еду, а потом докладывала Нечаеву, что Галя почти ничего не ест – прямо живой скелет, а не баба – и смотреть на доходягу у нее уже у самой сил нет. В те редкие мгновения, когда Нечаеву удавалось мельком самому увидеть Галю, он убеждался, что тетя Тоня права – Галя действительно превратилась в тень. Но больше всего его пугали ее глаза – они по-прежнему были потухшие, без какого-либо признака жизни.
Со смерти Антона прошло уже больше месяца, и к Гале понемногу стали возвращаться мысли. Но мысли эти были только об одном: жить без Антона она не может, а поэтому жить ей больше незачем. Она видела, что с Тонечкой все будет в порядке: та обожала Нечаева, а Нечаев обожал ее. Теперь в ней никто не нуждался, и ей можно было спокойно уходить к Антону. Но как это осуществить, она не знала. Сделать что-то с собой у нее не хватало ни мужества, ни сил, и она выбрала самый простой путь: перестать есть и перестать хотеть жить. Прекратить совсем есть она не могла – ей бы не дали, поэтому она ела только для видимости, а вот желанию жить ее заставить никто не мог, тут она была свободна.
Свои дни она проводила, сидя в широком удобном кресле или кружа бесцельно и без мыслей по большой комнате, которую им отдал Нечаев. Однажды она остановилась у окна и, отодвинув занавеску, посмотрела наружу. Нечаев с Тонечкой, присев на корточки, внимательно рассматривали клумбу с маленькими ростками. Тонечка что-то серьезно говорила, размахивая ручонками, а Нечаев так же серьезно и внимательно ее слушал, кивая головой. Глядя на них, Галя поймала себя на том, что невольно улыбается, и тут же задернула штору. Но через какое-то время она не удержалась и опять подошла к окну… Теперь она стала проводить у окна больше времени, чем в кресле, а однажды неожиданно для самой себя вышла из комнаты и спустилась в сад. Нечаев показывал испачканной в земле сосредоточенной Тонечке, как надо правильно держать ее детскую лопатку, когда вдруг почувствовал, что на них кто-то смотрит. Обернувшись, он увидел сидящую на садовой скамейке Галю и от неожиданности сильно сжал Тонину ручку. Тоня вскрикнула и сердито на него посмотрела.