Открыла верхний ящик стола и достала потрепанный ежедневник в коричневом кожаном переплете — Вова подарил мне его лет пять назад. Любовно провела по обложке и начала листать страницы. Столько разных зарисовок… Каждая — частичка души. Каждая показывает меня. Мне нравится выплескивать на бумагу все эмоции.
Взяла простой карандаш и начала рисовать, не отрываясь — самой интересно, что в итоге получится… Закончив рисование, увидела, как с рисунка меня смотрит демон с пылающими глазами и страшными закрученными кверху рогами. Он улыбался, скаля острые зубы — явно был чем-то доволен. А в когтистой лапе держал, словно тряпичную куклу, девушку. Она жива — это видно по ужасу в ее глазах и напряженному телу.
Зазвонил мой мобильный, не глядя, ответила на звонок, зажав телефон между плечом и ухом.
— Слушаю.
— Привет, мам!
Губы сами с собой расплылись в улыбке. Да неужели!
— Ника, классно ты мне перезваниваешь через пару минут. Два дня прошло, — начала читать нотацию старшей дочери, но она не прониклась моим родительским авторитетом — засмеялась.
— Ой, мамочка, не начинай… Конец года такая ж*па!
— Ника! Что за слова?! — наигранно ужаснулась и отложила ежедневник с карандашом. — В Питере так не выражаются.
— Что я могу поделать? Москва из меня так и прет! — Я засмеялась, а дочь продолжила: — Бабушка и дедушка привет передают, говорят, что любят и скучают.
— Передавай, что мы их тоже любим и скучаем! Скоро увидимся.
— Передам. Как там мелкий? — с теплом в голосе спросила дочь.
— Уже с тебя ростом! Недавно подрался с сыном Арвальского, теперь наказан, а так все нормально.
— Выиграл? — серьезно спросила Вероника.
— Да, он того сменной обувью по голове треснул.
— Молодец какой! Этих тараканов так и надо.
— Дочь, нет в тебе сострадания.
— Сострадание — для лузеров. А что еще у вас нового?
Я задумалась, наматывая на палец темную прядь волос — говорить о работе совершенно не хотелось.
— Да ничего, папа вернулся недавно из Англии. Проблемы сейчас, сама знаешь какие, с этой политикой — сам не свой ходит…
Но Ника, как обычно, когда дело касается отца — перебила.
— Я не хочу о нем слушать, мам, — стальные нотки послышались в голосе.
Я лишь тяжело вздохнула и покачала головой.
— А ты там как? Расскажи про универ.
Дочка принялась делиться эмоциями, а я впитывала каждое слово. Как же я по ней соскучилась! По своей крошке. Даже не верится, что ей скоро восемнадцать, и она поступила в театральный в другом городе. Сама, на бюджет. Хорошо, хоть мои родители живут в Санкт-Петербурге. Конечно, мы все гордились ею, но так печально и тревожно отпускать своих детей во взрослый мир. Хочется всегда быть рядом и оберегать от всего уродства. Но, к сожалению, учат только собственные шишки и ошибки, поэтому с тяжелым сердцем и разбитой душой отпускаешь их на волю.