Я и сама невольно улыбнулась. Смех — всегда хорошо. А такой заразительный — тем более!
— Ну-ну, расшумелись тут! — неожиданно послышался властный женский голос.
Змееловы расступились, пропуская высокую седовласую женщину в длинном сером балахоне. И хоть ее лицо было покрыто морщинами, а светло-голубые глаза поблекли от старости, смотрела она живо и с интересом. Да и не сгибалась каргой под тяжестью лет.
— Здравствуй, Грехт Молот. Молодец, не подвел, — похвалила она и тут же обратилась ко мне: — Как зовут тебя, дочь змея?
— Лада, — ответила я, поколебавшись всего секунду.
Грехт бросил на меня неодобрительный взгляд, однако я даже и не подумала отреагировать. Если ему так хочется — пусть зовет Любовью, ради бога. Но имя все равно другое.
Женщина подошла ко мне и взяла за руки. Ладони ее были сухими и теплыми. Я обратила внимание, что на шее у нее висит ожерелье из темно-зеленых камней, точно таких, как змей-амулет Грехта.
— Я — Хейдра, целительница. До посвящения ты будешь жить у меня.
Грехт сделал шаг вперед.
— Но это же неправильно! — Он явно был оскорблен таким заявлением. — Она предназначена мне шаманом, к тому же сам Асдейх направил стрелу с черно-красным оперением, чтобы помочь мне побороть чиучалэ! Я добыл девушку честно!
Я прикусила губу, чтобы не расхохотаться. Надо же, какой порыв! Только вот мне и впрямь будет поспокойнее рядом с женщиной. Хоть расскажет, что к чему да премудростям некоторым обучит, которые у мужика вовек не спросишь!
Хейдра выставила руку ладонью вверх. Грехт резко умолк.
— Никто не обвиняет тебя в трусости, Молот. Как и никому бы не взбрело в голову, что ты мог пойти на нечестный бой. Но ты молод, а змеедева — слишком хороша. Не спорь! — повысила она голос, когда Грехт вновь попытался возразить. — Я все вижу по твоим глазам.
Он поперхнулся, а вокруг посыпались скупые смешки.
— Хейдра права, Грехт, — мягко сказала я, коснувшись пальцами его плеча. — Мне нужно многое узнать.
Уступать женщинам ему явно не нравилось. Но, видимо, целительницу в племени очень чтили — никто не попытался возразить, а это говорило о многом. Грехт взял меня за руку и что-то проворчал — кажется, о старой козе, но не могу ручаться, что расслышала верно.
— Хорошо, пусть будет так, — наконец-то согласился он, сжимая мою руку, словно боялся потерять.