Николай Петрович выбил для парня общежитие. Купил ему пару смен одежды. Простых маек, штанов… Десять пар носков. Ботинки. Отдал свою ношеную, но крепкую зимнюю куртку. А тетя Катя по просьбе мужа связала Антону шапку с шарфом, пару свитеров.
Как-то дядя Коля заметил, что его подопечный легко считает в уме… Силой затащил в вечернюю школу, с директором которой дружил, заставил учиться. Приходил проверять, на уроках Антон или прогуливает. Вытаскивал из плохих компаний, делал внушение, загонял в класс.
Димка слушал, открыв рот. Это все про его деда?
Антон рассказывал, что из общаги заводской его турнули, когда в армию пошел. И Николай Петрович немудреные пожитки юноши забрал к себе домой, чтобы вещи не пропали. А потом, когда Антон вернулся после срочной службы, опять заводской бригадир бегал, писал заявления. Уже по кабинетам вуза выбивал новую общагу для парня. Антон всхлипывал. Смахивал слезы с лица.
Димка не заметил, как забился чужому мужику под бок.
– Расскажи еще.
– Что?
– Что дальше было?
– Вуз, работа, теперь бизнес.
Антон Сергеевич давно уже жил в столице. Малую родину забыл. Завод и бывшего бригадира тоже…
Вот, заехал по делам. Почти случайно. Кто-то из бывших приятелей встретился в кабинете чиновничьем. Обмолвился про злую судьбу бригадира Смирнова.
Димка вдруг понял, что держит Антона Сергеевича за руку. Что сует ему – промокнуть мокрые глаза – свой клетчатый отглаженный бабушкой платок с вышивкой в уголке.
Антон Сергеевич рассказывал еще почти два часа. Про свои не только подлости, но и проказы. Про то, как Николай Петрович брал его на поруки в суде. И добился – не посадили. Про то, как бригадир приезжал к нему в армию на присягу. Рассказывал, как позже сам водил Николая Петровича в вуз, хвастался первыми успехами, знакомил с профессором, который сильно хвалил головастого студента. И благодарил бригадира, который загнал, заставил парня учиться.
Сидели рядом. Не родственники по крови, но вдруг – это стало ясно – свои люди.
И Димка как в холодную воду прыгнул с обрыва – признался:
– Стыдно мне перед пацанами. Что дед такой… урод.
– ??
– Было стыдно. Не урод же он совсем. Я понял.
– Знаешь, Дим. Мне тоже стыдно. Очень.
– ??
– Что я забыл. Не приезжал. Не знал. Как настоящий урод.
– Значит, мы как два урода. Сами?
– Вот именно. Но что-то можно исправить. Пусть и не все.