Бабушку очень огорчало, что внучка пропадает в баскетбольной секции, стрижется под мальчика, носит исключительно джинсы с кедами и клетчатые свободные рубашки.
Затяжной их конфликт иногда переходил в горячую фазу, иногда тлел. Дело усугубляла теснота. Пять человек в трехкомнатной квартире сталкиваются постоянно. Хотя какие-то одноклассники Алены и говорили ей, что она живет как королева. На двоих с братом комната? И что? Не на четырех же детей плюс дедушку… Как у ее приятельницы Светы, дружба с которой завяла, так и не укрепившись. Юля приняла Свету в свои помощницы по учебе. Приблизила, притянула в орбиту.
Алена раскисла. Она только-только навоображала себе, что больше не одна. Что будет с кем зайти в библиотеку, поболтать… И такой облом.
Бабушку выписали из больницы. Ей был нужен хороший уход. Алена ужасно злилась, но делала почти все, что просили родители. Хотя и старалась поменьше бывать дома.
Бабушка сначала собиралась помирать. Потом решила выздороветь. Стала делать какие-то зарядки, шевелиться, пусть и лежа. Болезнь ее обезобразила.
Седые короткие волосы – бабушка в больнице не красила волосы, и, когда приехала домой, на голове был какой-то пух, как у птенца. Перекошенное, враз ставшее очень морщинистым лицо. Кроваво-красный, воспаленный из-за повреждения века глаз. Кривой, не до конца закрывающийся рот, из которого во время еды вываливалась пища… Алена, когда кормила бабушку, отчаянно брезговала, не могла с этим справиться, тряслась, сильно сжимала пальцы ног, щипала себя за бедро. Хотелось сбежать, а не протягивать кашу – ложечка за ложечкой.
Ум у бабушки практически не пострадал. Свое состояние она оценивала адекватно и отношение внучки замечала.
Перестала с ней разговаривать, к тому же дикция бабушки тоже оставляла желать лучшего.
Где-то через месяц бабушка активнее пошла на поправку, Алена ужасно обрадовалась, застав старушку с ходунками, бредущую к туалету! Счастье. Встала! Уррра! Поддержала, чтобы та не растянулась. Помогла потом вымыть руки.
И тут бабушка посмотрела на себя в большое зеркало в ванной комнате… Слезы потоком. Губы трясутся.
Алена рефлекторно обняла, ужаснувшись, какая она маленькая, тощая, ощутив ребра под ночной рубашкой.
Плечи ходуном. Бабушка не могла успокоиться. Алена стала гладить по плечам, целовать в щеки, болтать какую-то ерунду. Мол, ба… Ты что? Ну… Да. Пока так. Но все ведь будет лучше! Рот уже не такой кривой, как был. Бабушка проскрипела: