В руинах еще можно найти древние артефакты и эликсиры, техники
развития и навыки. Бескрайние Пустоши стали самым популярным местом
для практиков в поисках своего счастливого шанса, наемников и
разбойников со всего континента.
Это место чрезвычайно опасно, там коварство и смерть ходят
рядом. Тем не менее, риск был оправдан. В руинах любая находка -
сокровище.
Таков был мой план на ближайшие десять лет. Куда подамся дальше,
так далеко я не заглядываю. Возможно, и этих десяти лет у меня не
будет.
Я как раз доел ужин и собирался звать служанку, чтобы убрала
подносы. Но она опередила меня, постучавшись в дверь и спросив:
- Господин, можно войти?
- Входи, - разрешил я ей.
Дверь открылась, и в комнату вошла молодая шестнадцатилетняя
девушка в простом черном платье с повязанным вокруг талии белым
передником. Она была высокой с длинными тонкими ножками, миловидным
немножко детским лицом, однако полностью сформировавшейся женской
фигурой, чувственными небесно-голубыми глазами и пухлыми алыми
губками.
У нее была смуглая кожа и пурпурные волосы - отличительные черты
любого слуги в этом поместье. Все потому, что они были рабами из
одного южного варварского племени. Их внешность привлекала
покойного старейшину.
У рабов не было имен, им давались числа. Двадцать восемь была
моей личной служанкой. Многие в клане использовали слуг и служанок
не только как прислугу, выплескивая на них свою похоть. И я, как
представитель мужского пола с развившимися потребностями, вполне
мог ей воспользоваться.
Надеюсь, прошлый я ее не трогал. Не хочу ненавидеть себя за то,
что кого-то принудил. Хотя по факту это делал не я, в ее глазах я
боюсь однажды увидеть отражение боли, направленное на меня.
- Ваша многоуважаемая тетя желает Вас видеть, - не поднимая
головы, тихо сказала она.
- Понял, - ответив, я посмотрел на нее и меня вдруг осенило. -
Но прежде чем мы пойдем, прошу, присядь, - я указал ей на подушку
напротив меня. - Мне надо кое о чем с тобой поговорить.
- Господин, я не могу, - не зная, куда себя деть, замялась
двадцать восемь.
Рабам запрещалось сидеть в присутствии хозяина. Это
расценивалось как проявление неуважения. Но так же он не могла
ослушаться приказа хозяина. Как бы она не поступила, это шло в
разрез со всем, что она считала смыслом жизни.
- Я не приму отказа. Присаживайся.