Что ж, — грустно улыбнулся про себя Визерис, — это
определенно неплохая смерть, гораздо лучше чем подыхать в
совершенном одиночестве
— О… — Стоило ему только смириться со своей смертью, как впервые
за весь этот гребанный день, он почувствовал как его наполняет
сила.
— От…. нись…, — Слабость понемногу отходит в сторону.
Визерис вновь начал слышать, судя по судорожному дыханию и
редким всхлипам, которые доносятся прямо у уха. Чувствительность
тоже вернулась, и он наконец с восторгом почувствовал мягкое тельце
что прижалось к нему изо всех сил.
— *Всхлип*… не бросай меня… отец…,
Что ж, похоже эта сука — Фортуна все же на моей стороне, но
как я... Ох-х, ясно! — чувствительность в левой руке вернулась
и он почувствовал как метка поглощает огромное количество жизненной
силы из яйца, которое заложили ему в руки. — Умница
моя!
— Р-р… кхей…нира, — нежно прошептал король между тяжелыми
вздохами и обнял дочку в ответ, — м-моя…х-ха… девочка. — принцесса
не ответила, но отца точно услышали, судя по усилившейся хватке на
шее.
За окном светало, когда она уже сидела на заправленной кровати в
своих покоях, которые расположились недалеко от спальни самой
принцессы Рейниры — ее лучшей подруги.
За последние несколько недель Алисента привыкла вставать с
первыми петухами, так как на девушку возложили заботу о больном
короле, и первое время ее даже держали практически в полной
изоляции. Отец говорил, что это необходимо, и она не стала
возражать, как и множество раз до этого, хоть ей и не объяснили
причину.
Король Визерис всегда был очень добр к ней, так что девушка
приняла сию тяжелую ношу и не роптала, ведь это был человек который
всегда заботился о дочери своего десницы, почти наравне с
собственной наследницей.
Когда король дарил дочери подарки, Алисента получала и свой
кусочек счастья, так как они с Рейнирой всегда были вместе. Добрый
король просто не хотел, чтобы девочка чувствовала себя
обделенной.
Король также никогда не забывал о ее дне рождение, и каждый год
дарил подарки на именины… такой заботой не мог похвастаться даже ее
вечно занятой отец, который с каждым годом обращает на Алисенту все
меньше внимания.
Из-за этого равнодушия она частенько чувствовала себя одинокой и
бесполезной.
Наверно плохо так говорить, но иногда ей нравилось сидеть у его
кровати, молиться сжимая его исхудавшую ладонь, кормить настойками
и бульонами, слушая его тихие бормотания и жалобы.