Добровольное затворничество Визериса конечно же стало поводом
для многих споров и слухов по всей столице, но своей цели он все же
добился — народ успокоился и перестал нервничать.
Только слухи они такие, их хрен остановишь и не важно
благородный или простолюдин, люди без остановки талдычат о своем
правителе, поведение которого сильно выбивается из нормы.
Визерис изменился, и этот факт подмечали все кто с ним
контактировал. Король исхудал и вытянулся в высь, да еще и в плечах
стал немного шире. Вечно усталое лицо сменилось на подтянутое и
румяное, состриг длинные волосы и избавился от привычной щетины, в
конце концов признав правоту дочери и Алисенты.
Эта трансформация скинула с короля как минимум десяток лет и как
многие успели заметить, Визерис стал поразительно походить на
своего покойного дядю Эймона и молодого деда Джейхейриса.
Еще, слухи твердят, будто король пристрастился к воинскому
искусству и даже стабильно вытирает своими гвардейцами полы
Красного замка, но в эти сказки мало кто верил.
Рейнира же в свою очередь была безумно рада переменам в отце,
хоть ее и пугала та сила, которой боги того одарили. Еще сильнее
принцессу страшила цена за нее.
Принцесса была в ужасе, когда прошла в покои отца через тайные
тропы из своей комнаты. Видеть отца в подобном состоянии было
болезненно и очень неприятно.
Момент когда она нашла эту хрупкую, болезненную фигуру подле
кровати короля, был самым страшным моментом в ее жизни. Она с
трудом признала в этой мумии, своего отца, и благодарна богам, что
ей хватило ума чтобы додуматься до того, что драконьи яйца на полу
лежат не просто так, и отец отчаянно к ним тянулся прежде чем
окончательно выбиться из сил.
Она немедленно подхватило одно яйцо и положила в его ладони, но
шли секунды, за ними минуты, болезненно долгие и она все сильнее
уверялась в том, что ее любимый батюшка умер, а она даже не успела
поговорить с ним.
Но боги смилостивились над девушкой и Визерис пришел в себя
когда она уже совсем отчаялась.
Рейнира с трепетом наблюдала как отец невероятно быстро
возвращался в норму, а яйцо в его руках превращалось в обычный
безжизненный кусок изящного камня лишенный даже капли былой
теплоты.
Наутро, Визерис уже мог связно говорить без пугающего хрипа, и
свободно перемещаться по покоям, нет, он конечно все еще походил на
больного, но именно что на больного, а не на чертову жуткую
мумию.