- Так это ж моё место! Я туточки и сижу обычно, когда рисую.
- Масло, акварель, гуашь, пастель? – Маша склонила голову, с интересом разглядывая Люську.
- Ну… У меня просто краски обычные. Как в школе рисовать начал, так и…
- Покажешь? – Маша почувствовала такой азарт, что он перебил всё её плохое настроение.
Люська радостно кивнул, но в ту же секунду сник.
- Батя дома. Я - сам-то на сеновале сплю, пока он здесь. Пьёт и буянит. Драться лез давеча. Рука не поднялась вломить. Другой-то родни нет - терпеть надо. Думал, может в город подастся, а кому он там нужен? Опять в какую-нибудь историю попадёт. Пусть уж здесь сидит. Прокормлю. Не пил бы только… Твой тоже пьёт?
- Нет, ты что. У меня отец очень хороший, добрый…
- Понятно, - Люська хлопнул себя по плечу, оставив кровавый след после комара. – Чего думаешь дальше делать? Вернёшься?
Маша поёжилась.
- Не хочешь рассказывать, не надо. Не дурак. С семейством Костяна знаком всю жизнь. Раньше они всё время здесь жили. Ну, до зимы так точно. Вот старик ихний…
- Их… - не удержалась Маша.
- Я так и говорю – старик ихний – дядька интересный. Я за ним подсматривал, пока пацанёнком был. Придёт сюда и ходит, ходит… Смотрит, рукой водит. Я думал, он больной какой-то. А потом узнал, что архитектор. И рисует ещё классно… У нас и картина есть евойная…
- Его… - эхом отозвалась Маша.
- Ага. Не знаю откуда. Может батя спёр? – хохотнул невесело.
«Маша!» - неслось из-за поля.
- Не охрип ещё Костька, - беззлобно заметил Люсьен.
- Отец у меня за драку сел, - тихо произнесла Маша. - Побил двоих - руку-ногу сломал… сотрясение мозга у третьего.
- За дело? Или по пьянке?
- За маму… она с вызова шла вечером, а они пристали. Мы тогда в городе жили, мама на «скорой» работала. Папа её встречал, ну и…
- Мужик! – с уважением кивнул Люська.
- Можно ведь было обойтись без драки, наверное, поговорить… Они ж мальчишки ещё совсем… Один из них сын депутата, кстати. Пьяные куражились.
- Трое?
- Да…
- Я бы тоже вломил за свою бабу. Настоящий мужик у тебя отец, запомни, - Люська с грустью посмотрел на бегущую внизу синеватую воду. – Таким гордиться надо.
- Машка! – Костя бежал к ним, размахивая руками, и Маша увидела, какое стало у него лицо – покрасневшее и обиженное.
Она быстро взглянула на Люську – он был спокоен, хоть и не скрывал усмешку. Маша сняла и протянула ему рубашку.