В общем, маршрут пришлось менять, и
это было не к добру. Из разговоров окружающих и обрывков памяти
самого парня, в которой последние связные воспоминания были не
более чем пятидневной давности, я успел составить для себя
первичную, пусть и весьма условную картину. Прежде, чем задавать
вопросы, я хотел узнать всё, что можно, иными путями. И вышло
следующее.
Шли мы к пограничному
городу-крепости Выкречь. Ныне богатый и довольно густонаселенный,
несмотря на своё приграничное расположение, в моё время он был не
более чем мелкой крепостицей на северном рубеже Чернолесья,
севернее Новокачинского острога, ныне разросшегося до крупного
города Красноярска. А ведь раньше моему Роду приходилось бороться
не только с тварями из Разлома, но и с весьма недружелюбными
соседями из-за границ Российской Империи. Это раз.
Два — окрестности на четыре дня пути
раз в год-полтора вычищаются от всех тварей дружинами местных Родов
во главе с наместником Выкречи. Имени его я так и не узнал. Но из
разговоров попутчиков и Володиных, я смог разобрать, что некогда
какие-то Клинковы, действительно, правили здесь, но уже много лет,
как о них ни сном ни духом.
Скорее всего, придется разбираться с
тем, куда переселились Клинковы и с тем, кто правит моим княжеством
на месте. Все-таки Выкречь в свое время была спорной территорией,
но за время моего отсутствия все могло измениться. Большего ни про
тех, кто правит сейчас княжеством, ни про аристократию не слышал, у
людей были более насущные темы для обсуждения.
Последняя зачистка местности была
восемь месяцев назад. И обычно к этому сроку отряды всякой мелочи,
вроде нас, ещё могли без проблем проскальзывать тем маршрутом,
которым мы шли сейчас. Та долина, в которой мы напоролись на прайд,
всегда бывала свободна. На памяти бойцов проблемы могли быть либо
перед ней, либо после, но сама она, по непонятным причинам, всегда
оставалась пустой. А тут такое потрясение… Ходоки, особенно из
бедноты, народ темный, необразованный и жутко суеверный, и теперь
все дружно бормотали о дурном знаке.
Ах да, и ещё кое-что. Самое,
пожалуй, важное. Я узнал, сколько времени прошло с моей гибели.
Нынче шёл шестьсот семнадцатый год от появления Разломов. Иначе
говоря, триста лет. Триста лет…
Обойдя долину, мы вышли к какому-то
болоту. Идти предстояло через него, но лезть в трясину в тот же
день мы не решились. Было уже четыре часа, а сейчас, в сентябре,
темнело к семи. Разбили лагерь подальше от болота и заночевали. Ни
на разговоры, ни ещё на что-либо никого не тянуло, так что все
довольно быстро разбрелись спать, распределив дозоры. Даже Вагабу с
Петей было откровенно плевать на меня, мужики явно нервничали.