— Он сказал правду? Сколько им осталось?
Этого врача тоже нашел Элегард. Обследовались мы всегда в его частной клинике, он был в курсе нашей маленькой тайны. Не о том, кто их настоящий отец, разумеется, лишь о том, что они иртханята. Наполовину…
— Правду. Я не знаю. Слабое пламя выжигает от четырех суток до недели. Такое сильное, как у ваших детей…
Я вздрогнула, как от пощечины.
— Что?
— Что? — переспросил Дэйн.
— Откуда вы знаете, какое у моих детей пламя?
— Это видно по анализам, Аврора. Оно очень сильное. Я понимаю, что…
— Нет. Вы ничего не понимаете, — я сбросила его руку.
— Аврора. Я уже вызвал флайсы, за нами летят. Все, что вы сейчас можете сделать — это быть со своими детьми до конца. Мне очень жаль.
Я все-таки сделала то, чего избежал Элегард. От пощечины загорелась ладонь, а вместе с ней, следом за ней — вспыхнула я.
— Кто вы такой, чтобы забирать моих детей туда, откуда они не вернутся? Проваливайте! Видеть вас не могу! Пошел вон! Вон!
Я понимала, что скатываюсь в истерику, но ничего не могла поделать. Голова кружилась все сильнее, в ушах звенело.
— Сожалею, но огненная лихорадка — не то, что можно оставить дома. Особенно с матерью, у которой нет пламени. Я имею право забрать ваших детей по закону, и будет лучше, если вы сейчас успокоитесь. В противном случае мне придется дать вам седативное…
Я оттолкнула его и лазерным лучом метнулась в сторону лестницы. Туда, где была моя сумочка. Наверное, я сходила с ума, потому что одна Аврора внутри меня пребывала в ступоре, другая кричала в ужасе, третья… третья вытащила смартфон и набрала наблов номер, который до сих пор помнила наизусть.
Сошла с ума.
Да, я определенно сошла с ума.
Потому что этот номер должен был быть у меня под запретом даже тогда, когда рушится мир… но сейчас не мир рушился. Сейчас мои дети сгорали в его набловом пламени, пламени, которого в них быть не должно!
Я правда сошла с ума. Потому что он не ответит.
Он не ответит, и все будет кончено.
Рука сдавила смартфон так, что края, показавшиеся расплавленными лезвиями, врезались мне в ладонь.
— Аврора! Ты что делаешь? — раздался крик Элегарда. Он бежал ко мне по лестнице. — Кому ты звонишь?! Аврора! Отдай телефон. Немедленно…
Его последние слова утонули в громком, как взрыв — мой персональный взрыв — щелчке. В трубке звенела тишина, но я чувствовала его на том конце. Я его слышала так, как если бы он на меня кричал, и я сказала то, что хотела бы не говорить никогда. Никогда. Никогда.