— Тут камеры, так-то… нас накажут.
— Тебя я накажу, если ты сейчас замок не откроешь, ясно? Наказание тебе не понравится, поверь.
Больше я ничего не слышу. То ли парни молчат, то ли ушли. Выйти не решаюсь. Жду.
— Всё.
— Молодец, Тарасов. Свободен.
Дверь открыта, голоса теперь слышу совсем близко.
— Войти дашь? Руки помыть.
— Иди мой. И проваливай.
Я слышу шаги, затем шум воды. Почти не дышу и сердце колотится на разрыв. Уверена, если приложить пальцы к вене на шее и посчитать количество ударов сердца в минуту, то этот показатель превысит все допустимые отметки.
— Иди уже, Тарасов.
Я снова слышу шаги, затем закрывается дверь. Я дрожу. Понятно ведь, что никого, кроме Огнева, в туалете больше нет. Но он все равно стучит. Так, как и сказал.
“Тук… тук-тук”
В другую кабинку, не в мою.
Я отвечаю ему стуком и тихо шепчу:
— Я выйду сама, хорошо? Ты уходи.
Огнев дергает дверь в мою кабинку, я с перепугу пячусь назад и падаю на унитаз. Не могу удержаться на ногах.
— Эй, новенькая. Ты там жива?
— Жива. Уходи.
— Что они тебе сделали?
— Ничего.
— Тогда выходи.
— Нет.
На мне прозрачные колготки и нижнее белье. Красивое, конечно, не с какими-то слониками. Но вот так перед ним показаться — ниже моего достоинства.
— У меня спортивный костюм есть. Надо?
Откуда он знает? Если только…
— Это что — ты устроил?
Он молчит, и меня прорывает. По щекам катятся слезы, в груди давит от обиды. Как он мог вообще? Сначала сделать это все, а потом… потом типа помогать?
Решительно встаю, утираю слезы со щек. Еще не хватало показывать ему, что я плакала! Щелкаю замком, дверь открывать не спешу. Огнев тоже не трогает. Так и стоим.
Он — там, я — здесь. Трусливо теперь, но не обратно же закрываться.
Потом напоминаю себе, что это он устроил. И он все уже видел.
Толкаю дверь. Выхожу, прикрываясь рюкзаком.
— Доволен? Или покрутиться? Хотя… ты и так уже все разглядел, да?
Я не смотрю на него. Стыдно. Щеки горят, руки сжимаются в кулаки.
— Ненавижу тебя, понял? Я ничего тебе не сделала! Нахамила, но и ты не одуванчик! Скотина!
Теперь смотрю на него. Из гордости и потому что злюсь. Его взгляд недовольный. И не виноватый. Даже не сожалеет. Видимо, такие приемы в порядке вещей для новеньких. И ему не стыдно за то, что сделал.
Не получив ответа, толкаю его в грудь. Он стоит на месте. Скала непробиваемая. Сволочь! Унизил меня, а теперь строит добренького. Бью еще раз. Он стоит. Ничего не делает, даже не пытается. Запал бить дальше пропадает. Вообще чувствую себя обессиленной.