— Папа! — тереблю его за рукав, — Папа, она ведь не умрёт?! Машка не может умереть! Она же хотела прочитать бонусные главы!
— Дура ты, Ирка! Какие на хрен главы!?— орёт он, отбрыкиваясь.
Не обижаюсь. Не плачу. Просто тупо смотрю в пространство и бормочу, как заведённая: «Только не Машка! Боже! Пожалуйста! Пожалуйста, боже!»
Но здание больницы надвигается неизбежно, будто айсберг, о который суждено разбиться вдребезги моим мольбам.
… красота умерла полтора столетия назад…
… агония затянулась…
…наслаждение непристойно…
Маша за стеклом, вся увитая трубочками. Рядом пищат приборы, измеряют жизнь: сердце, давление. Приборам всё равно, что человек за стеклом бесценен, у них свой счёт и своя мера цены.
Дядя Юра плачет: уселся прямо на пол, схватился за волосы, глаза стеклянные. И внутри, от взгляда на него, поднимается вой. Он всегда такой сильный, юморной, душа компании. А тут — словно кто-то подпилил.
Папа наклоняется, кладёт руку ему на плечо:
— Не ной, Юрка, не ной! Врачи сказали: кома! Кома не смерть, брат! Мы вытащим её, говорю тебе!
Дядя Юра кивает, встаёт, пытается прийти в себя.
И тут, как в дешевой мелодраме, появляется Фил, Машкин бойфренд. И двое пап с ненавистью уставляются на него. Так устроен человек: когда нам плохо, мы ищем виноватых в своей боли. Сейчас для них виноват Фил, даже если он совсем не причём.
Хватаю его за руку, тащу подальше, пока отцы не порвали.
Фил смешной: пухлый, в очках. Сейчас от волнения и потому что бежал, идёт весь красными пятнами и тяжело дышит. Майка с Бартом Симпсоном — вся в тёмных кляксах пота.
— Как это вышло? — пыхтя, говорит он.
Развожу руками:
— Не знаю, но мысленно шлю все кары на ублюдка. Ему не выжить, после того, как он сбил Машу.
— Скрылся?
— Конечно!
Я тоже охотно виню другого, хотя отлично знаю, что Маша села за руль выпивши.
Фил сжимает пухлые кулаки, которые если и тузили кого-либо, то в какой-нибудь рэпэгэшке. Смотрю на это чудо и не понимаю, что моя красавица-подруга, звезда и куколка, нашла в нём? Воистину любовь зла.
— Я найду эту тварь! Найду и убью!
— Спокойно, Фил. Мы уже позаботились. Его уже ищут. Город у нас маленький, не спрячешься.
— Убью! — упрямо тянет Фил. И я не хочу больше его отговаривать. В конце концов, это по-мужски: найти и набить морду за любимую. Фил молодец.