Искомых голубков я срисовал практически сразу. Они сидели
посередине, в четвертом ряду. Поблизости никого не было.
Идеально.
Света и Таня благоразумно расположились возле окна. Между ними
был зазор. Видимо, держали место для меня.
В целом аудитория была заполнена практически на 70 процентов (на
глаз, естественно). Можно начинать шоу.
Подхожу к Лене и, игнорируя вопросительные взгляды Матвея,
достаю из сумки трусы, которые бросаю на стол со словами:
— Ты вчера забыла!
Лица голубков надо было видеть. Это была смесь шока, удивления и
растерянности. Любо дорого смотреть!
Делаю пару шагов в сторону, а потом “вспоминаю” кое-о-чем и
возвращаюсь. Достаю из кармана пятирублевую купюру и кидаю ее к
трусам.
— За услуги. Кстати, так себе, — последнюю фразу произношу и
ухожу к ожидающим меня девушкам.
Позади себя слышу гул, из которого до меня долетели только
обрывки диалога.
— Лена, это что?
— Это не то, что ты подумал.
Конечно, это не то! Но попробуй убедить в этом разъяренного
самца. На минном поле и то легче.
Не успеваю сесть, как получаю пощечину от Тани.
— Кобель! — крикнула она.
— Я могу все объяснить, — отвечаю шепотом.
К нам наклонилась Света и так же тихо сказала:
— Я Тане все рассказала. Это для правдивости.
Я улыбнулся и потер щеку. Хоть и понарошку, но вмазала мне Таня
будь здоров. Желание расстраивать ее по-настоящему пропало так и не
появившись.
А дальше перед нами развернулась дивная картина. Лена, вся в
слезах, схватила сумку и выскочила из аудитории, едва не сбив в
дверях преподавателя Колпакова. Народ провожал ее гулом, свистом и
всякими непристойными выкриками. Слова на буквы «Ш» и «Б» летели
только так. А Матвей сидел потерянным. В таких случаях принято
говорить, что на человеке нет лица.
Всю оставшуюся пару меня терзали противоречивые чувства. С одной
стороны, я довел девушку до слез. Конечно, это плохо и мне стыдно в
глубине души.
Но с другой стороны. Она увела парня у лучшей подруги. К ее
несчастью, этой подругой оказалась моя мать. А потом эти голубки,
как ни в чем не бывало, ходили к Свете в гости и ворковали прямо
при ней. Увести любимого у подруги и постоянно напоминать ей об
этом. На мой взгляд, это еще более подлый поступок.
А значит, моя совесть чиста.
Кстати, Матвей к трусам так и не притронулся. От этого факта на
душе стало как-то спокойнее.