На этом моменте я с сожалением
вздохнул, а соседи, наблюдавшие за моими хождениями и молчавшие до
сих пор, осторожно спросили, в чём причина.
Я посмотрел на своих коллег и
рассказал им свои мысли. Они тут же впечатлились: жить дольше,
иметь доступ к бесплатному лечению…
И тут я вспомнил Землю, с
бесчисленными налогами и коммунальными платежами. С одной стороны,
надо быть осторожными, чтобы никто не догадался делать тут то же
самое, оскверняя саму мою идею построения хорошей жизни, а с
другой… ежемесячные платежи на постоянной основе точно бы уговорили
графа пойти на это, да и нагрузку на городской бюджет бы
снизили.
Божечки-кошечки, куда мы
катимся…
***
Графу я всё-таки решил попытаться
идею передать, и даже аргументы придумал: так мы снизим нагрузку на
кузнеца, сохраним ценный металл и повысим лояльность среди
населения, что снизит опасность в квартале и понизит в будущем
количество попыток нападений на самого графа.
Последнее, в свете текущих событий,
его особенно порадовало. Всё-таки объяснить можно всё, что угодно,
найти любые аргументы.
Что ещё интересно, в течение дня
нападений больше не было, и я даже подумал, а не меня ли они
боятся? И не нападали ли так часто, чтобы успеть до моего
возвращения, но это, конечно, было слишком самонадеянно.
***
Уставший от дневных трудов и
размышлений о вариантах развития событий, я мгновенно заснул,
стоило мне лечь на кровать. И тут началось…
Сначала я оказался в бескрайней
пещере, стены которой мерцали самоцветами. В центре стоял я,
облачённый в сверкающие доспехи, а в руках держал… гигантскую
кирку, размером с доброго огра! Это было очень странно, но в то же
время во сне меня ничего в этом не смущало, а сама кирка казалась
очень лёгкой и невесомой, как и сами доспехи, отражающие весь блеск
самоцветов, отчего в пещере становилось ещё ярче. Кирка искрилась
магической энергией и, казалось, пела песню разрушения.
Вокруг меня, словно стая голодных
волков, кружились… кирки поменьше. Они были разных форм и размеров:
одни – из какого-то явно редкого металла, другие – из дерева,
оплетённого живыми сухими корнями, третьи – из костей неведомых
чудовищ; у человека такой кости в принципе быть не могло. Каждая из
них скрежетала, толкала другую за своё место в кругу и, казалось,
умоляла меня выбрать её вместо той, что была у меня в руках.