Настя совершенно искренне имела в виду отсутствие поцелуев и
удивилась, когда Дима подался вперёд и, обхватив её за талию,
усадил к себе на колени.
— О'кей, никаких нежностей.
Его губы столкнулись с её ладонью.
— Никаких поцелуев! Извини, что вела себя так — ну, ты понял! Я
не имела ничего такого в виду. Всё моё проклятое любопытство. Пора
ехать уже, наверное.
— Это ты прости. Сидишь тут вся такая красивая, ну как было не
попытаться?
Дима улыбнулся той самой обаятельнейшей улыбкой, что ей всегда
нравилась, и Настя улыбнулась в ответ. Это ведь Димка, соблазнять
для него — так же естественно, как дышать. Что с него взять?
— Поехали!
— Насть, давай ещё партийку? Ты должна дать мне шанс стянуть с
тебя футболку и дать пощупать свои кубики. Я же тебе свои дал.
— Но у меня нет кубиков! — возмутилась Настя. Улыбка просто не
желала покидать её лицо. Димка иногда вёл себя немного по–детски,
но не поддаться его очарованию было совершенно невозможно.
— Это ещё надо доказать. Уж не думаешь ли ты, что я поверю тебе
на слово в столь важном деле? — Дима в наигранном ужасе схватился
за сердце и приоткрыл рот от удивления.
— Поехали домой! — сквозь смех позвала Настя.
— Дай живот!
— Домой!
— Живот! Кому говорю! — рычал парень.
Димка шутя повалил её на кровать и начал щекотать сквозь тонкую
ткань футболки. Настя билась в его руках, рыдала от смеха,
повизгивала, колотила пятками по подушке.
— Отпусти, ай, дурак, ай–яй–яй! А–ха–ха! — только и звучало в
спальне.
— Что там происходит? — удивлённо задрал голову отец Дмитрия,
будто мог видеть сквозь потолок. Он приехал буквально пять минут
назад, вымыл руки и сразу сел за стол.
— Дима заехал шкафчик починить, как обещал. С Настей, — Карина
выразительно поиграла бровями.
— С той самой Настей? — уточнил для порядка Валерий Иванович.
Жена кивнула. — И как она тебе?
— Ну… — Карина принялась описывать девушку и свои впечатления.
Мужчина слушал и ел. Мнению жены он доверял.
— Блин, Дима! У меня из–за тебя вся задница в синяках! — на всю
аудиторию рявкнула Настя, швырнула сумку на стул, посмотрела
зверем.
— Ты же сама сказала: никаких нежностей! — заржал производитель
синяков на нижних девяноста у местных красавиц.
Группа, едва не открыв рты, жадно впитывала каждое слово. Настя
краем уха уловила подозрительную тишину в обычно шумном помещении,
обернулась и обратилась сразу ко всем: — Чего уши греете? Своих
новостей нет?