Он конечно вечно пьян и не слишком озабочен воспитанием
отпрыска; порой раздаёт лишние увесистые подзатыльники, но не
настолько пропащий, чтобы вообще не поинтересоваться подробностями
обучения единственного ребёнка. Просто днём он на работе, а после
неё запивает стресс с друзьями в ближайшем пабе. Так было всегда,
сколько мальчик себя помнил.
А мамы, которая могла бы одёрнуть отца, Гэйб даже не помнил. Все
расспросы заканчивались очередным подзатыльником. Нет, мальчишке не
на что жаловаться в плане одежды и еды, он не ходил голодным
оборванцем. Но вот воспитания явно не хватает, слишком рано его
предоставили почти что самому себе, от чего мальчик растёт
диковатым. Возможно, и без конфундуса отец решил бы, что
школа-интернат пойдёт сыну на пользу. Там он будет под постоянным
присмотром воспитателей, ведь, несмотря на упоминание в названии
какого-то волшебства, в регалиях значится и слово "лучшая". Правда,
лучшая эта школа только для волшебников. Но кто ж его спрашивал?
Кто предложил выбор? Под действием заклятья он сдал бы ребёнка и на
живодёрню. Вот такая она, магия.
Интересная подробность: второго экземпляра договора для семьи не
предусматривалось. Вместо него был вручен билет на экспресс,
стартующий с вокзала Кингс-Кросс, с платформы 9.75, ровно в 11:00
до полудня первого сентября.
***
- Привет! Можно к вам? - в купе собралась вся компания ребятни,
с которой уже познакомились во время похода за школьными
принадлежностями.
- О, привет, - обрадовалась троица старому знакомому. - Мы уж
думали, что ты к нам и не заглянешь! Но сам видишь, места нет, -
народу и вправду набилось с избытком, а причину тут же пояснил один
из ребят, с которыми ходили за покупками:
- Чистокровные выставляют из купе, бросаясь проклятиями. Их
палочки почему-то не опечатаны, - пареньку было стыдно, что не
занял местечка, но в действительности Габриэль и не думал их
осуждать: вместе они провели меньше часа. Стыдно сказать, но он не
запомнил имён коллег по несчастью.
- Ничего, пойду поищу. Где-нибудь приткнусь! - изобразил
бодрость мальчик, но в действительности ему было страшно: конфликта
с чистокровными он опасался, уже познакомился с несколькими их
представителями.
Едва дверь купе закрылась, как вся его бодрость улетучилась, а
сам Гэйб пошёл вдоль вагона, заглядывая в закутки сквозь окна в
дверях. Всё как ему и сказали: либо чистокровные засранцы, либо
забитое до отказа купе с магглорождёнными. Отличить одних от других
оказалось очень легко. И дело не только в одежде, но и в поведении.
Испуганные и ошарашенные новички в магическом мире очень отличались
от отпрысков хозяев этого мира с их надменными лицами.