Он достал из портфеля бумаги с
«нарисованными» цифрами долга и процентов, и махнул ими в
воздухе.
– У нас, Виктор Станиславович, все
подсчитано, рубль к рублю. Здесь ваши подписи и вашей матушки, наши
печати. Смотрите, смотрите. Внизу я выделил всю сумму вашей
задолженности, – пальцем он подчеркнул сумму с шестью нулями на
самом последнем листке. – Четыре миллиона двести тридцать шесть
рублей и 18 копеек, Виктор Станиславович. Как платить думаете? Или
вам напомнить статью…
Размахивая бумагами, ловко
«жонглируя» цифрами и статьями законов, он уже и не вспоминал про
недавнюю дрожь в голосе и липкий пот на спине. Собственно, к чему
забивать голову этим? Это же была минутная слабость, не более того.
Может погода начинает меняться, кто знает.
– Все молчите, Виктор Станиславович.
Неправильно это. Не надо упрямиться, лучше нам миром разойтись. К
чему эти споры, склоки, неприятности? У вас же есть квартира.
Соседи говорят, что какой-то бизнес начали. Значит, деньги у вас
есть.
Парень же словно бы и не слышал его,
вовсе. Стоял спокойный, как танк, и смотрел куда-то вбок.
– А вот игнорировать меня не нужно, –
Мезенцева уже откровенно бесило такое пренебрежение со стороны
Старинова. Смотрит на него, как пусто место. И как такое можно
вытерпеть? – Слышишь? Нечего из себя целку строить. Рано или
поздно, но у меня все платят.
Мезенцев хищно ощерился и схватил
парня за рукав, дергая в свою сторону.
– А может, обратно в коляску хочешь?
Могу устроить и даже денег за это не возьму, – он мерзко
ухмыльнулся, давая понять, что за ним не «заржавеет». – Короче,
сроку тебе три д…
И тут его почему-то качнуло. Теряя
равновесие, он еще крепче вцепился в рукав Старинова.
– Черт!
Чертыхнулся, пытаясь шире поставить
ноги, но не смог.
– Мать тво…
Голос сел, превратившись в нечто
малоразборчивое.
– Кхе-кхе…
Он уже даже не шипел, а просто широко
открывал рот, судорожно глотая воздух, и ошарашено глядя вниз. Его
шикарные итальянские туфли медленно погружались в бетон. Монолитная
плита на лестничной площадке вдруг превратилась в серое болото,
которое с жадностью засасывало его ноги.
– Что за шутки? Б…ь, что за чертовы
шутки?
Мезенцев с такой силой тянул за рукав
парня, что жутко трещала ткань его ветровки.
– Это ты, ты… Б…ь!
Туфель уже видно не было. Ноги по
самую щиколотку ушли в бетон, и, похоже, не думали успокаиваться на
этом. Мезенцев с силой снова и снова дергал ноги, но их что-то
удерживало не хуже стального капкана.