— Спасибо, Фергюс. Карета готова? — Седрик натянул перчатки на руки. Он не любил холод все душей. Только вот сегодняшняя погода прекрасно отражала его собственное душевное состояние. Буря. Самая настоящая буря, с которой он не мог справиться так же, как и сам Лондон. Она захватила его в свои сети без шанса на освобождение.
— Да, ваша светлость, — Фергюс чинно кивнул, — вас ожидают у ворот.
На улице всё было куда хуже, чем Седрик себе представлял. Ему пришлось поднять воротник, чтобы снег не задувал шею. Уже в карете, он облегченно выдохнул и смахнул таявший снег с рукавов. Наверное, он мог бы не мучить себя, останься он дома в этот день. Седрик поморщился от этой мысли. Нет, он был готов встать грудью перед бурей, но только не перед Валери. К счастью, когда он вернется домой, она уже ляжет спать. Они оба знали, что сегодня не нуждались в компании друг друга.
Седрик поморщился и плотнее сдвинул штору на дверном окне. Пусть его матушка покоится с миром. Он как следует, выполнит ее просьбу, какой бы эгоистичной она не была. Эгоистичной и немыслимой, для такого мужчины, как он. Жениться на Валери Глоссурт, воспитаннице и дочери близкой подруги его матери, леди Марджори. Девчонка потеряла родителей и мозолила глаза Седрику со своих пятнадцати лет. Он и предположить не мог, что когда-нибудь судьба повернется к нему такой неприглядной стороной.
Седрик откинул голову на высокую спинку сиденья, обитого кожей. Его своеобразное тюремное заключение длилось уже три месяца и, в каждый из этих дней он молил, чтобы его труды не оказались напрасными. И снова это чертово обещание, связывающее его по рукам и ногам. Он не был семьянином или тем, кто способен хранить глупую верность. Он потерял невинность много лет назад и, с тех пор не было ночи, которую бы он провел с одной и той же женщиной. Для него это всегда казалось скучным и банальным. Что может быть интересного и захватывающего в женском теле, изученному за ночь? Он не любил однообразие и с легкостью избегал его. До смерти матери и его брака с Валери.
Она не нравилась ему. Проклятье, да и как он мог захотеть девчонку, которая росла на его глазах? Он всегда считал ее невыносимо скучной. И теперь, она повисла на его шее, на долгую жизнь вперед.
Седрик чертыхнулся. К счастью, как только она забеременеет, он вставит ее из Лондона. Деревенский воздух пойдет ей на пользу, и там она разрешится от своего бремени. И останется в поместье, потому что назад он ее не пустит. Вот каким будет его условие.