Когда выбираюсь из его машины, у меня пластилиновые ноги и хребет. Кажется еще немного и стеку на асфальт. Но иду. Упорно шагаю вперед, не позволяя себе оборачиваться, хотя чувствую, что он смотрит.
Зачем он смотрит?! Какой смысл смотреть сейчас, когда столько времени прошло? И ничего не изменить?
Ухожу. Не оборачиваясь. Как когда-то ушел он.
— Лерка, что опять натворила? — спрашивает мама, когда я возвращаюсь домой, — на тебе лица нет.
Мне не очень хочется говорит про Демида, но помню, чем мое молчание обернулось в прошлый раз, поэтому признаюсь:
— Я видела отца Макса.
Мама аж кружку роняет.
— Лера!
— Что? Его Вобла пришла к нам в агентство, а следом и он сам заявился!
Она смотрит на меня, подозрительно прищурившись:
— То есть он сам нарисовался, а не ты на его поиски отправилась?
— Я, по-твоему, совсем с головой не дружу?
— Ох, Лерочка, — мама собирает осколки разбитой кружки, — можно я не буду комментировать этот момент?
— То есть, по-твоему, я тупая? — опускаюсь рядом с ней на колени и начинаю помогать.
— Нет, солнце. Ты шальная. И сама это знаешь.
Знаю. Отрицать глупо. Если есть что-то, что можно сделать наперекосяк, я непременно это сделаю.
— Он тебя узнал?
— Узнал.
Я рассказываю ей о том, как Барханов два дня сталкерил возле моей работы, и о том, как сегодня не выдержала и сама к нему подошла.
Мама хмурится и тяжело качает головой.
— Не нравится мне все это. Как бы не начал твой благоверный обратно клинья подбивать.
— Пусть чего хочет подбивает, — сердито соплю себе под нос, — мне все равно.
— Да, милая, — мама покладисто кивает, — а щеки у тебя просто так горят. От злости, наверное.
— От нее самой!
Конечно, злость есть. Но и всего остального хоть отбавляй.
Боже, меня будто отшвырнуло на три года назад, когда от одной встречи с Бархановым трясло и ломало. Я думала, что уже пережила это, переболела. Что я уже большая и сильная.
Ни черта подобного. Девочка внутри меня рыдает. Не от желания быть с ним — с этим давно покончено. Я скорее в тайгу уеду, чем позволю ему приблизиться и снова сделать больно. Просто ей очень грустно и обидно, а еще она не может справиться с беспокойным сердцем.
— Что будешь делать?
— Не знаю, мам. Я просто надеюсь, что после сегодняшнего разговора он больше не придет.
Она неопределенно ведет плечами:
— Кто его знает, Лер. Не хотел бы придти — не стал бы тебя караулить. А так…Всякое может случиться.