На экскурсию по городу я надела новое
платье насыщенного винного цвета с полупрозрачными рукавами из
кружева. Широкий пояс-лента подчеркивал талию, а прямая юбка —
бедра. Для такого случая Кир преподнес мне коробку с полусапожками
на пуговицах.
Город мне понравился. Я представляла
его себе грязным и мрачным, с соломой под ногами. Но вместо
ожидаемого средневековья увидела цивилизованную столицу с каменными
домами, коваными оградами, ухоженными садами и каменными
мостовыми.
Все это напоминало старую Англию.
Но здесь были и «пряничные домики» с
булочными и кондитерскими, из которых доносились такие ароматы, что
я почти повисла на руке Кира, пока он утаскивал меня оттуда, но
потом сам не выдержал соблазнительных запахов, и мы зашли в
несколько лавок. Купили яблоки в карамели, плитки белого и
молочного шоколада, булочки с корицей и изюмом, парочку
багетов.
Оказавшись в городском парке, мы сели
на лавочку у пруда.
По водной глади к нам грациозно
подплыли лебеди. Я вытащила из бумажного пакета хлеб и, отломив
горбушку, накрошила голодным птицам.
Кир осматривался по сторонам, словно
боясь, что меня могут умыкнуть у него из-под носа. Только кому я
такая нужна?
Музеи меня не привлекли, а вот в
картинную галерею мы наведались и едва унесли оттуда
ноги.
Проходила выставка известного
художника, которого я естественно не знала, это ведь не Иероним
Босх, а потому возник большой наплыв женской аудитории. Поклонницы
с брошюрами, рекламными плакатами, газетами подбегали к этому
дарованию с закрученными как у Сальвадора Дали усиками и просили
автографы.
Я не выносила толпу, и Кир, судя по
всему, тоже. Мы сбежали в соседние залы и, пройдясь среди пейзажей
и портретов, вышли на улицу – прямо под хмурые тучи и проливной
дождь.
Кир снял с себя пиджак и накинул нам
на головы, мы заторопились в сторону каменой беседки рядом с
парком.
Моя прическа, впервые сделанная с
помощью горничной, потеряла прежнюю привлекательность, и все, что
мне удалось, чтобы исправить эту псевдовьющуюся паклю, так это
повытаскивать шпильки и бросить их в маленькую
сумочку-мешочек.
Выудив сухие салфетки, я стала
вытирать лицо Кира и сетовать на не вовремя начавшийся дождь.
Платье неприятно липло к телу и ногам, хоть выжимай.
Громко чихнув, я подскочила на месте.
Кир убрал мои мокрые волосы назад и принялся вытирать щеки
оставшимися салфетками. Такая забота с его стороны была очень
приятна, захотелось обнять его и поцеловать в нос, но я сдержалась,
отгоняя неуместное желание прочь.