Эрика вцепилась в рукав моего платья, Виктория отшатнулась, наступив на ногу выглядывающей из-за наших спин Мектильды. Та ойкнула и чуть было не оступилась.
— Корова, — шикнула на неё Виктория, но под взглядом обернувшейся карлы Ильмы покраснела и опустила глаза.
— Тихо вы там все! Не спрашивайте и не заговаривайте первыми, что бы ни случилось. Держитесь позади меня, пока не прикажу что-либо иное. Ясно?
Голубые глаза наставницы окинули всех разом и остановились на мне. Привычка держать голову высоко и не опускать глаза взяла верх над страхом. Я ещё слишком хорошо помнила, кем была в той, покинутой жизни.
— Что смотришь? — хмыкнула Ильва. — Думаешь, бесстрашие убережёт тебя от Ока Древа? Вот и посмотрим.
Ильва толкнула дверь, и та распахнулась с лёгким шуршанием, словно была сделана из картона.
Мы очутились внутри просторного зала, по обе стены которого стояли диваны и столики для отдыха. Но разглядывать обстановку и возвышающийся в конце зала постамент нам не разрешили.
Стоило переступить порог Голубого зала, как к нам подошли стражники, одетые в чёрное с ног до головы, их лица были закрыты птичьими масками.
— Не сопротивляйтесь, — певуче протянула карла Ильва, жестом указав девицам, выглянувшим с балконов второго и третьего этажа, скрыться.
Я не успела никого толком разглядеть. Запах масляных благовоний ударил в нос, и справа раздался пронзительный крик Виктории.
— Нет, пожалуйста, не убивайте меня. Я не хочу в темницу! Пожалуйста!
Один из служителей что-то громко пропищал. В ушах раздался противный звук, от которого внутри головы запело протяжно и высоко, словно натянутая на лире струна, поющая последнюю песнь перед тем, как лопнуть. Мои спутницы, одна за другой, падали на руки держащих их прислужников с птичьими масками.
Перед глазами поплыл туман, я сделала глубокий вдох и постаралась восстановить дыхание, сделав его размеренным и наполняющим меня белым сиянием, сосредоточенным в животе. С детства это помогало бороться с лихорадками, приходящими за мной в полную луну.
Туман отступил. Теперь стон струны удалялся, и вскоре я уже могла стоять на ногах без поддержки.
— Я пойду сама, — произнесла я и удивилось, как слабо прозвучал мой голос.
Прислужники, державшие меня по обе руки, переглянулись между собой.
— Это хускарлы, дитя, — медленно сказала Ильма, втянув губы. Её рот превратился в тонкую жёсткую линию. Полная дама подошла ко мне так близко, что я увидела чёрные вкрапления в насыщенной голубизне её глаз.