Поручик Лавров открыл глаза и тут же зажмурился: свет показался
ему слишком уж резким. Но слишком яркий свет был лишь наименьшей из
проблем, а другая проблема буквально требовала скорейшего
разрешения, поэтому поручик снова приоткрыл глаза и постарался
подняться. И это ему удалось! Но в следующий миг он понял, что
почему-то мундира на нем нет, да и исподнее – по крайней мере снизу
– отсутствовало. Свое недоумение открывшимся фактом он выразил в
традиционной офицерской краткой, но изумительно емкой фразе – и
немедленно получил на свой вопрос исчерпывающий ответ:
– Вы, вашбродь, вчера обделаться изволили, так что все стирать
пришлось. Но я сейчас одёжу ваши принесу, а если вам по малой
нужде, то под кроватью ведро стоит. Да вы не смущайтесь, баб здесь
нет, – и в поле зрения офицера показался вольнопер Горбатов,
исполняющий обязанности батальонного фельдшера. – Да вижу я, сейчас
ведро вам на табурет поставлю, вы за спинку кровати держитесь…
Решив первую проблему, поручик повернулся к фельдшеру, чтобы
уточнить еще один вопрос:
– А как…
– Вас вчера контузило, снаряд австрийский недалече взорвался и
вас куском глины изрядно по голове зацепило. А в таком разе любой
опорожняется, мне в подобном виде каждый второй доставляется. Так
что вины вашей тут нет, да и знает об этом… почитай что никто. Вас
мои же санитары и нашли, и сюда принесли. Я как раз в этой избе
что-то вроде госпиталя устроил, даже кроватей натаскать успел.
– И сколько я тут у вас… – вольнопер – он, конечно вольнопер,
нижний чин, но Горбатов мало что был сыном изрядного сибирского
промышленника, так еще и успел три года в институте медицинском
отучиться. В Германии, а нынешней весной в армию и записался, не
желая вольнослушателем в столичном университете быть. Так что все
офицеры полка к нему относились как к ровне и вежливость в общении
соблюдали.
– Вчера вас принесли, ближе к полуночи, так что, получается, не
более полусуток. Но я думаю, что вам еще бы денек-другой у меня
побыть стоило.
– А на взводе кто останется? – поручик задал вопрос совершенно
риторический, но все же с определенным смыслом: унтер Савельев,
который мог бы его временно подменить, третьего дня с тяжелым
ранением был отправлен в госпиталь.
– Пока, я мыслю, никто. А вам теперь о взводе своем больше и
думать нужды нет, вам о роте думать придется: кроме вас-то в роте
офицеров и не осталось. Снаряд ваш – он и избу снес, в которой все
офицеры собрались, там живых только двое осталось, но и тех уже в
госпиталь отправили. Капитан… он, скорее, выживет, а вот прапорщик
Зимин…