Я аж поперхнулась, когда представила «нежную носку» в исполнении Картера. Да он бы скорее меня в окно выбросил за ненадобностью.
Так вот. Я стояла и краем глаза рассматривала грозу академии, отмечая, что в нем есть особый мужской шарм. Возможно, он некрасив, и движения его рваные, и лицо вечно суровое. Но во внешности ректора была что-то такое, что гипнотизировало и заставляло сосредоточенно его изучать.
Так всматриваешься в черную виверну. Ты знаешь, что она безумно опасна, но не способен разорвать зрительного контакта.
— Как вам возвращение в академию? — задал Альберт Сторм обычный вопрос, будто мы приятельски беседовали за чашкой кофе. — Приятно очутиться в родных стенах?
— Без сомнения.
— Как отреагировали родные на ваше назначение? — Ректор перевернул одну из бутыльков, и затвердевшая смесь комом скатилась к закупоренному горлышку.
— Они не в курсе. Мы… давно не общались.
Первое время я ещё писала маме, но она не отвечала на мои письма — и курсе на втором я оставила бессмысленные попытки связаться. Родители, как бы правильнее сказать, не были в восторге, когда услышали о моем поступлении в академию. Отец назвал меня безмозглой курицей (это стало последним, что он сказал мне за семь лет), а мама лишь покачала головой.
Наши отношения сложно назвать теплыми.
— К тому же должность временная, — быстро добавила я, пока господин Сторм не решил, будто я напрашиваюсь на сочувствие. — Несколько недель, и работа окончена.
— Если вы проявите себя должным образом, то мы подыщем другое место в этих стенах после возвращения основного работника. Я гарантирую вам свою протекцию.
У меня коленки подкосились. Не может быть! Мне снится? Надо щипать себя или хлестать по щекам, чтобы проснуться?
— Э-э-э… м-м-м…
Ладно, очень непрофессионально бубнить перед ректором, но у меня язык онемел от осознания собственной значимости.
— Я внимательно изучал ваше дело, госпожа Виккори, — вздохнул Альберт Сторм, достав ещё одну бутылку и постучав по ней ногтем, — и считаю, что подобные самородки должны оставаться в академии. Времена нынче тяжелые, мы не можем терять достойных учеников. Сто баллов, полученные на экзамене господина Картера, вообще говорят о вашей уникальности.
«Вы просто не знаете деталей их получения», — мрачно подумала я, вспомнив вытянувшееся от гнева лицо преподавателя.