Припарковав тачку возле академии, я вышел на улицу в
солнцезащитных очках и открыл дверь Вике и Маше. Погода стояла
отличная: ни жарко, ни холодно. Я поглядел на парковку, ища
знакомые лица среди одногруппников. Но, видимо, многие уже были в
здании, а те, кто только подъехал, как и мы, почему-то даже не
скрывали, что избегают встречи с нами.
Увидев одного из своих знакомых однокурсников, я махнул ему
рукой издали, но тот при виде меня широко расширил глаза и умчал на
всех парах в корпус, даже учебники из рук вывалил по пути.
Я, конечно, примерно догадываюсь, что бы это все значило, но, по
правде сказать, логики в их поведении все равно маловато. Презирают
меня? Боятся? Но с какой стати? Бред чистой воды, как по мне. И
пока мы шли в свой учебный корпус, приметил нашего юного журналиста
в очках. Я схватил его за подтяжки на брюках, а он весь скрючился
от страха.
— Слушай, не помню, как тебя звать, любознательный ты наш
обозреватель академии, — я широко улыбнулся ему. — Но не
подскажешь, какая у нас сейчас пара и почему остальные так странно
косятся в мою сторону?
— Не убивай меня, пожалуйста! — взвизгнул он. — Обещаю, все
расскажу и перестану рисовать про тебя комиксы.
— Комиксы?
— Ну да, я делаю комиксы про тебя, и они неплохо расходятся по
академии. Если что, часть доли твоя, — быстро он залепетал.
— И в каком же свете ты меня там выставляешь? — нахмурился
я.
— Да ладно тебе, это ж просто шутки, комиксы всего лишь, —
журналист весь съежился.
Я глянул на сестру с Викой и спросил, знали ли они про эти
комиксы. Обе закивали и захихикали. А потом Маша и вовсе показала
мне фотку сначала одной страницы. На ней очень реалистично
изобразили нашу буфетчицу Антонину Семеновну: она была жутко
напугана и кричала, а перед ней простиралась чья-то огромная тень.
На следующей странице оказалось, что тень моя, и была надпись типа
от моего лица: "Не бойтесь, сударыня, я не по вашу душеньку:
сегодня съем только куриные котлеты и сервелат."
В следующей сцене она мне отвечает, мол, сервелат кончился. Маша
перелистнула дальше, и я увидел, как на новой картинке опять
говорю: "Простите, Антонина, но я отсидел целых шесть пар, и если
после такого сервелат не идет ко мне, то я сделаю его сам." Ну а
потом я делаю сервелат из нашей буфетчицы.
— Значит, любите вы тут хоррор-комиксы, — произнес я вслух и
поднял очкарика за подтяжки высоко вверх. — Ну так вот как мы
поступим: начинай-ка делать комиксы про себя, и учти, если не будут
смешными — сам станешь сервелатом. Понял?