— Ну да. А так ты их просто по рукам
и ногам повязал и загорать положил под рифтами, — проговорил
Егор.
— Если не совсем дураки, найдут, с
помощью чего освободиться, — возразил я. — Ну или ты — хреновый
командир и не научил их элементарному. Но это уже не моя
проблема.
Я посмотрел на свои часы с
мини-компасом. Сориентировался по сторонам света и, немного
скорректировав направление, двинулся в нужную сторону.
— Может я, конечно, сейчас глупость
скажу, но на вертолете было бы быстрее, — с ехидным выражением лица
сказал Егор.
— Настолько далеко я лететь не хочу,
тем более по частям. Или, думаешь, я пошутил про взрывчатку?
Тот недоверчиво посмотрел на меня,
хмыкнул.
— Типа у тебя реально не было
допуска?
— Да ну нет, конечно был! Просто я
воздухом люблю подышать, — буркнул я в ответ и слегка подтолкнул
вперед бородача, замедлившего шаг. — Ногами не забывай
шевелить?
Егор почесал мохнатую щеку, качнул
головой. И послушно зашагал вперед, загребая ботинками серую пыль,
похожую на пепел.
Серый песок, рыжее небо. Солнце
подсвечивало рваные края ржавых облаков, делая их золотыми. А прямо
над горизонтом почему-то тянулась зеленоватая кромка, как краешек
тех самых диких зарослей, о которых говорил Егор. Редкие проплешины
высохшего зверобоя и пижмы вперемешку с еще какой-то травой. И
серые камни, будто расставленные кем-то на этой равнине в
определенном порядке. Вон там — один большой. Немного левее — еще
два маленьких совсем рядом друг с другом. Усиливающийся ветер тащил
по земле пыльные облака из-под наших ног.
— Монго-о-ол, — нараспев протянул
Егор. — Ну и прозвище у тебя. А имя-то хоть есть человеческое? —
спросил он.
Я усмехнулся.
Ну надо же. Похоже, он прямо как
переговорщик с террористами, пытается наладить со мной личный
контакт. Правда, делает это угловато и неловко, но тем не
менее.
— Монгола вполне достаточно, —
отрезал я.
Но Егор не унимался.
— Да, сейчас мало кто может себе
позволить человеческое имя, — глубокомысленно заметил он. — Меня
вообще одно время звали триста двадцать седьмой. Красиво звучит,
да? — усмехнулся он.
— Заключенный, что ли? —
поинтересовался я.
— Нет, надзиратель, — все с той же
усмешкой на губах мрачно проговорил он. — Надзиратель первого блока
номер триста двадцать семь. Так что не мне говорить о том, каким
образом стоит называться человеку. Быть Монголом или Эскимосом в
любом случае лучше, чем ходячим числом.