- Свободу хочешь?
- Ну так кто ее не хочет…- вспыхнули огнем надежды глаза дважды
предательницы.
- Знаешь, где Еремей деньги, у моей семьи уворованные, прячет?
Покажешь – на свободе оставлю?
- Тыщу рублей мне, и я тебе все расскажу. – выпучила та
глаза.
- Десять рублей или кнут, выбор за тобой.
- Умеешь ты барин уговаривать. – зыркнула глазами Акулина: -
Хорошо, все скажу, только на каторгу не отправляй.
- Уважаемый. – я помахал рукой городовому со шрамом: - Можно вас
на минутку.
- Городовой первого разряда Гришкин. – козырнул тот,
подходя.
- Уважаемый, я вот эту девку оставлю, она во всем раскаялась и
повинилась, а если что-то новое поведает, важное для следствия, я,
непременно, в околоток весточку передам.
- Воля, ваша, ваше благородие. – равнодушно кивнул полицейский:
- Только, если при дознании выяснится, что эта девка хулу на
государя или императорскую фамилию возводила, то не взыщите,
приедут за ней и ваше заступничество не поможет.
- Нет, она только слушала, я ее за это своей властью… розгами
накажу. – Акулина поморщилась, но согласно закивала головой.
- И еще, ваше благородие, завтра к вам чиновник из участка
приедет, опросит по происшествию, что-то подписать даст, вы уж,
будьте любезны, до обеда дома поприсутствуйте.
- Всенепременно, Гришкин, и тебя вечером завтра жду, кой чего
дам для поправки здоровья. – я кивнул на «фингал», получив в ответ
заверение, что городовой вечером непременно будет.
Когда связанных задержанных поволокли на выход, я дал команду
Борису запереть ворота и закрыть Акулину в какой-либо кладовой, без
окон, с крепкой дверью, чтобы хитрая девка не сбежала, а сам пошел
спать. Есть уже не хотелось, хотелось только разуться, упасть и
закрыть глаза.
Глава пятая.
Всю ночь я провел, изучая книги – история, география, основы
государственности, пил крепкий кофе, и просматривал книги по
диагонали, чтобы хотя бы в первом приближении, понимать, куда я
попал.
Не настолько знаю историю до монгольской Руси моего мира, но
здесь существовала оголтелая феодальная раздробленность, лютая
междоусобица, в которой удельные князья, воеводы и прочие ближники,
применяли магию, как бы не чаще, чем меч и копьё.
Иисус из Назарета со своим всемирным учением здесь, на Руси, не
случился, а вот что-то типа магометанства было, видимо к чудесам и
магии — это учение было более приспособлено. Европа же «погрязла» в
учении Христа, которое на католичество и иные течения разделилось,
без православия, и даже пап там было двое, каждый из которых считал
себя истинным. На Руси же, до настоящего времени, царило исконное
язычество, в своем многообразии, но с условными католиками.
Летоисчисление, за отсутствием даты рождения Христа, в местном
Русском государстве исчисляли примерно с девятисотого года моей
прошлой истории, с года основания Киевского княжества, которое
захватил и сделал центром своего Великого княжества легендарный
Вещий Олег.