- Так вот, барин… - судя по хлопку, на Акулине не одна юбка, а
минимум четыре, но одного шлепка по широкой заднице наглой
горничной хватило, чтобы в ее глазах заплескался страх.
- Борис, тащи ее на конюшню и к лавке привяжи. Сейчас получит по
заднице сто горячих, после этого в полицию ее сдам. Надоела мне эта
кикимора, хрен с ними, с деньгами.
Борис крякнул, но повалившуюся на землю, Акулину, в сторону
конюшни рванул, так что затрещали нитки на душегрейке.
- Ой, барин, прости дуру, не то я тебе сказать хотела лопату
надо брать, Еремей добро в саду закопал! – Акулина вырвала руку у
опешившего дворника и отползла от нас на пару шагов.
Я мотнул рукой, и дворник рысцой бросился к своей сторожке,
чтобы через несколько минут притрусить обратно, сжимая в руках
нужный инструмент.
Хорошо быть барином, особо ничего делать не надо, только в
порядке демократизма забрал у Бориса, мешающее ему копать, ружье,
да кивнул, когда Акулина ткнула пальцем на какую-то проплешину за
густым розовым кустом.
- И зачем Еремей закопал ценности здесь? – подивился я, когда,
Борис выкопав неглубокую ямку, извлёк оттуда небольшой деревянный
ящик, в котором, обмотанные тряпками, находились чуть ли не сотня
единиц столовых приборов – массивных ложек, ножей, вилок и еще
какой-то ерунды.
- Так в его комнате найти могли, а он сказал поварихе, что
серебро в чистку повез, к ювелиру.
Я прикинул, что одна ложка весит примерно около ста грамм, ну
ладно, восемьдесят, приборов больше сотни штук в ящике, серебряный
рубль, навскидку, весит грамм двадцать, следовательно, если брать
цену лома, то стоит это добро рублей четыреста, а в скупке – в два
раза меньше.
- Деньги где, мартышка? – я хлопнул себя хлыстом по ладони и
поморщился, было больно.
- Не знаю…- глаза Акулины недобро блеснули, но встретившись со
мной взглядом, хитрая девка промямлила: - А, барин, вспомнила. На
балке, над кроватью.
В комнате Еремея, под потолком, действительно проходила широкая
балка, до которой, при всем желании, убиравшие комнату, горничные,
достать не могли. Пришлось Борису бежать за лестницей, но его
усилия не пропали даром – вниз он слазил, сжимая в руке толстый
бумажник. Естественно, пересчитывать при прислуге деньги я не стал,
приоткрыл и вытянул из нутра кошеля синенькую «пятерку», которую
вручил дворнику.