— Ну, может, ему нравятся жирн, кхм, полные?! — поправилась я,
подобрав другое слово, боясь обидеть.
— Он говорил, что рано или поздно, но найдет мой адрес.
Понимаешь? И что я сделаю? Натравлю на него свою мать в деменции.
Господи, у всех жизнь, как жизнь, а меня хоть на выпуск
«Мужского-женского» отправляй. Если он серьезно?
— Приедет к тебе из Тывы? Да ладно! Не накручивай себя. Он и на
других операторов попадает, что-то им лечит. Короче, я не хочу
спорить, подрабатывать психологом тем более! — кинула я и
прекратила разговор.
Екатерина проработала еще пару месяцев, стала мучиться от
лор-заболеваний и в итоге подала резюме на внутреннюю вакансию — в
местную инквизицию, выставляющую нам оценки и лишающую премии.
Я распереживалась, что мне звиздец. Мол теперь в моем табеле
пропишуться нули и критические ошибки. Накрутила себя и зажрала
стресс тортом. Торт был карсивый, с черным и белым лебедем. Он не
заслужил, чтобы его кромсали ложкой.
К счастью, оказалась не права. Катя быстро оклемалась,
приободрилась, выдернув из своей вены капельницу с ядом — разговоры
с людьми по телефону. Фронтлайн вампирит, правда, словно каждый
разговор с «больным абоном» — капля ртути в чашку кофе.
Пересекались мы редко — в основном у лифта. Но не заметить, как
Катя худела на глазах, было невозможно. «Худеть» — плохое слово,
лучше — преображалась. Из пышки в сто килограммов она постройнела.
Да не в весе даже дело, черт с ним. Засияла, задышала,
перезагрузилась.
Вот я и хотела зайти к ней в офис, выдернуть на разговор за
сигаретой и обсудить тот случай и чем закончилась история.
Пространство контроля качества кардинально отличалось от нашего
звенящего дурдома. Здесь тихо, здесь мало говорят и много слушают.
Если что и можно услышать, так это стук чайных ложек, размешивающих
сахар, тиканье часов и клацканье клавиатуры.
— Катя! Катя! — дважды позвала я, так как никто из сотрудниц не
оторвал головы от мониторов, сидя в своих «блатных» геймерских
наушниках. Им специально выделяли гарнитуры получше, чтобы чётко
слышать, что происходит на линии. — Мать твою, Екатерина! — заорала
я так громко, что услышала своё эхо.
— Юль, привет. Мы еще оценки не выставляли. Да ты не переживай.
Если, что накинем пару баллов по старой дружбе или на апелляцию
подашь. НГ дело такое, сложно не накосячить! — не дав мне сказать,
протараторила она, отодвинув наушники.