Скорее всего, я так об этом никогда и не узнаю. Но вот через девять месяцев появился и плод этой, возможно, всего лишь одной грешной ночи.
Барон вернулся из похода, когда моя мать находилась уже на втором месяце беременности. До этого он никогда не поднимал на нее руку, но в тот раз он избил ее так сильно, что она едва не отправилась к Трем Отцам. И только заезжий целитель, а слуги шептались и маг, за очень большое вознаграждение вернул ее к жизни. Он спас и меня, остановив кровотечение. После этого барон ни разу не поднимал на мою мать руку, не убил он и меня, хотя и клялся утопить меня как слепого котенка сразу же, как мой крик нарушит тишину замка.
В детстве я думала, что моя мать не любила меня. Она уделяла много времени Уоррену, который был старше меня на семь лет, и она часто баловала Катрин, родившуюся за два года до моего появления. И она никогда не проявляла никаких чувств ко мне.
Нет, меня не поселили в закутке или в комнате для слуг, и платье мне шили из дорогой ткани. Барон официально признал меня дочерью, и если в замке догадывались о том, что он не был моим отцом, то все благоразумно молчали об этом.
В замке был только один господин, и его приказ мог не только помиловать, но и убить без суда.
Так с самого детства я была предоставлена сама себе. Я ненавидела замок, но я любила землю, на которой он находился. Я бегала по лесам как крестьянские дети и рыбачила в озере. Лазила по горам и забредала даже в топи. Старая служанка всегда следовала за мной. И она была мне ближе нежели мать и брат с сестрой. А барона я всегда боялась и старалась не попадаться ему на глаза лишний раз. Ведь он и не скрывал своей ненависти ко мне. Чаще всего я забиралась наверх старой колокольни, которая предупреждала о нашествии врагов и созывала жителей замка, а также деревень, разбросанных вокруг него. Я забиралась наверх и смотрела вдаль, ожидая того времени, когда я навсегда покину этот замок.
Мне исполнилось десять лет, когда старая нянька умерла. А барон с каждым днем смотрел на меня с возрастающей ненавистью. Тогда он и решил мою судьбу…
Меня решили отправить в обитель унылых сестер. Ну, это в народе их звали унылыми сестрами, и все из-за серых балдахинов, а также привычки закрывать волосы и часто лицо вуалью. Это было сделано для того, чтобы никто не смотрел на них с вожделением, принимая их как безликих сестер, целительниц, помощниц. А мне они в детстве всегда внушали страх. Хотя я и видела их всего несколько раз, ведь в нашей округе не было ни одной обители дочерей Трех Отцов.