– Вы уверены? Что с ней? Это не сотрясение? Почему она такая горячая?
– Мы все проверим. Не волнуйтесь и спокойно занимайтесь своими делами… – с легкой усмешкой, отдаляясь, успокаивал женский голос. – Прокапаем глюкозу, сделаем все анализы… Поправится ваша второкурсница. С кем не бывает…
Теперь уже обеспокоилась я. У меня температура? Я – горячая? С какой стати?
С другой стороны, это многое объясняло. Я просто-напросто заболела – простудой, а может даже и гриппом. И все, что мне сегодня показалось – это обыкновенный горячечный бред. От температуры же падают в обмороки? Падают. Вот вам и пожалуйста, логичное объяснение!
О том, что от температуры, может, в обмороки и падают, но вряд ли бегают с резвостью бывалого марафонщика, я старалась не думать. Мне хватало имени господина ректора, совпавшего почти полностью с тем, что было у моего приснившегося спасителя.
Это просто совпадение, талдычила я себе. Ну, или услышала где-нибудь, как его зовут, и экстраполировала в сон, как и его внешность.
Думать о том, что я – разумная и совсем не романтичная девица – втрескалась по уши в господина ректора, увидев его где-нибудь в заголовке университетских новостей, было странно, однако альтернатива… о, альтернатива была абсолютным безумием. Полной шизофренией! Даже думать в эту сторону нельзя!
От усилия «не думать» я сжала кулаки и стиснула зубы.
Нет никакого мужчины из сна! Нет никакого Станиса! Нет никакой погони! Это все мое подсознание! Фантазии! Бред влюбленной дуры! И, вообще, ректора зовут Станислав Романович, а никакой не Станис! Станиса не существует, не существует, не существует… Нет его!
– Станис! – совершенно себя не контролируя, выкрикнула вдруг я, чувствуя – даже не видя! – как он удаляется, собирается меня покинуть – как тогда, во сне!
– Что такое? – он вернулся так быстро, что даже вихрь поднял. Распахнув глаза, я встретилась взглядом с его – обеспокоенным и горящим тем самым глубинным, живым огнем.
Его руки, словно сами по себе, тянулись ко мне, то проверяя мои лоб и щеки, то считая мой пульс на запястье… то поправляя хрустящую больничную простыню, которой меня накрыли… И каждое его касание вводило меня в еще больший ажиотаж, еще сильнее заставляло гореть и тянуться к нему, распаляя взбесившееся подсознание…
– Не оставляй… не оставляй меня… – лихорадочно бормотала я, цепляясь за его шею, заставляя наклоняться ко мне все ближе и ближе ко мне – так, что я уже чувствовала его дыхание на своих губах… Еще чуть-чуть… еще ниже и…