Пользуясь тем, что у меня появился поводырь, вперёд я не смотрю, убирая документы и телефон в сумку. И тем неожиданнее оказывается остановка.
— Давай раз и навсегда закроем эту тему. — Самсонов удивляет серьёзностью, а решимость в прищуренных глазах только подтверждает, что спорить бесполезно. Ну, это он так считает. — Тебе может не нравиться то, что я делаю, но твоё здоровье — вопрос безопасности моего ребёнка, и я не хочу вдруг узнать, что не смог предотвратить лишние риски.
— По-твоему, я их предотвратить не смогу? — Так себе у него формулировки. — Предоставить тебе выписку со всех моих банковских счетов?
Но вместо раздражения от нападок на великое Самсоновское эго я вижу тёплую улыбку и, не веря даже себе, пропускаю мгновение, когда он оказывается слишком близко.
— Сильная, самодостаточная девочка… — Нет, что-то с этими обмороками точно не так, потому что глубокий бархатный голос обволакивает, заставляя засмотреться в обычно холодные светлые глаза. — Милая, я не сомневаюсь в твоих силах. — Скользнув ладонью по моему запястью, он переплетает наши пальцы. — Всего лишь хочу позаботиться о тебе и нашем ребёнке. Хочу знать, что вы в безопасности. Хочу волноваться, если что-то идёт не так. Хочу. Тебя. Защищать.
Нет, нет и нет! Романовская, приди в себя! Это же Самсонов!
Хочется встряхнуться, вырваться из плена, который оказывается слишком искренним. Настолько, что откуда-то из самых глубин сознания вылезает желание довериться мужчине, и не какому-то, а конкретно этому. Ведь он же защищает — от возвращения к Достаевским, от проблем Владана, от трат и даже от тошноты.
Вот только кто защитит меня от него?
— Рассчитываешь, что вот так просто я возьму и тебе поверю?
— Что доверишься. — А нормально, что мне становится легче, когда он становится привычным самоуверенным эгоистом? Мы продолжаем путь, и Самсонов не собирается отпускать мою руку, но я выдёргиваю ладонь. — Поверь, о «просто» я даже не мечтаю.
— А о чём мечтаешь?
Дойдя до кабинета, мы останавливаемся и мне внезапно становится по-настоящему интересно.
— В основном о невозможном, — криво усмехнувшись, Самсонов переводит взгляд на табличку с именем врача.
— И всё-таки? — Внимание снова у меня, и он смотрит долго, внимательным оценивающим взглядом. Словно прикидывает, достойна ли моя скромная персона этой страшной тайны. — Доверие односторонним не бывает, — усмехнувшись его молчанию, я сажусь на оранжевый диванчик, закинув ногу на ногу.