Честно говоря, пока я не
представлял, из чего мы будем делать основание, если всё-таки
придётся сооружать серп и молот для демонстрации. Но то дело
дальнее, а сейчас важно понять, поможет мне Почемучка деталями, или
нет.
— А, знаешь, Егор, поехали ко мне! —
Геннадий Анатольевич хлопнул листком о скамейку. — Собирайся!
Помогу. Не сам, конечно, но есть у нас в институте человечек, без
которого ни одна проектная работа не обходится. Душа-человек!
Самородок!
— Золотой? — улыбнулся я.
— Лучше! — заверил Лапшин. — Гений
инженерной мысли, может сделать всё что угодно, из э-э-э… хоть из
палок. К нему весь профессорский состав ходит за помощью. Да что
там! К Гоше в каптёрку академики не брезгуют приходить.
Я вздрогнул, покосился на Геннадия
Анатольевича, проверяя, шути, или нет.
— Он же Гога, он же Жора, —
пробормотал я себе под нос.
— Что? Нет-нет, так-то он Юрий
Витальевич, но Гоша ему привычней, — пояснил Лапшин, не оценив моей
реплики. Ну, оно и понятно, до одного знаменитого советского фильма
ещё жить и жить, лет десять как минимум.
— А как бы познакомиться с этим
изумительным человеком, гением инженерной мысли? — уточнил я у
Почемучки.
— Не будем терять времени.
Поехали!
Геннадий Анатольевич подскочил со
скамейки, подхватил портфель, едва не упавший на тротуар. Я
поднялся следом, запихивая чертёж в карман. И заторопился за
Лапшиным. Но Почемучка сделал несколько шагов и резко
остановился.
— Егор… Ты закончил? —
поинтересовался педагог.
— Что? — не понял я.
— У тебя же кто-то в больнице? —
уточнил Лапшин.
— Всё в порядке. За моей подопечной
приехали, до пятницы я совершенно свободен, — неудачно пошутил.
— Почему до пятницы? — нахмурился
Почемучка. — За пару часов обернёмся, здесь недалеко.
— Могу ехать хоть на край света, —
пояснил я. — Всех предупредил, что домой вернусь
самостоятельно.
— Вот что! — решительно заявил
Геннадий Анатольевич. — Домой я тебя отвезу, едем!
— Не стоит, сам доберусь, —
запротестовал я в спину.
— Едем!
— А вы куда? Остановка в другой
стороне, — догнав Почемучку, спросил я.
— У меня машина, — смутившись,
объяснил Лапшин.
Стареешь, Саныч, мог бы и сам
догадаться, когда препод предложил отвезти домой. Не на троллейбусе
ведь.
На стоянке мы остановились перед
новеньким москвичом тёмно-красного цвета.
— Купил вот, на премию, —
смутившись, сказал Геннадий Анатольевич, дёргая ручку. — Ах, ты,
чёрт, — ещё больше растерявшись, выругался Лапшин. — Не привык…