Кроме того, ситуация с формированием полков
Внутренней Стражи из запасных полков Лейб-Гвардии идет крайне туго,
поскольку циркулирует упорный слух, успешно подогреваемый какими-то
агитаторами, что под видом записи во Внутреннюю Стражу будут
выводить из города небольшими группами, разоружать и затем
отправлять под конвоем на фронт, причем на самые ужасные участки
фронта. И что лишь нахождение в столице гарантирует их от
фронта.
Причем слух этот стал циркулировать еще вчера
вечером, и кто-то явно вкладывал его в головы запасников. А это
значило, что есть те, кто заинтересован в том, чтобы Петроград был
переполнен войсками. Наполненный вооруженными людьми выше всякой
меры город мог в любой момент стать ареной междоусобных боев, и
такое положение превращало столицу в пороховую бочку, которая могла
взорваться от малейшей искры.
Во-вторых, моя собственная, так сказать, нынешняя
родня из Императорской Фамилии посылала мне откровенные и
недвусмысленные сигналы, что мои действия ее не устраивают. Арест
Кирилла и Бориса Владимировичей, явная перспектива репрессий, от
которых, как выяснилось, ни у кого нет иммунитета, невзирая на
происхождение, а так же мои откровенные заигрывания с чернью
обеспокоили знать.
А наметившийся разлад с союзниками не понравился
очень многим. Министр внутренних дел генерал Глобачев докладывал о
встречах некоторых Великих Князей и Княгинь с представителями
союзных держав, и подозреваю, что там выражали не только глубокую
озабоченность, но и обсуждали конкретные шаги в духе борьбы с
безумцем на троне.
Да и вообще ссора с Лондоном и Парижем напрягла
многих в столице. Многие генералы, банкиры, промышленники и купцы
были если не испуганы этим фактом, то, как минимум, очень
обеспокоены.
В-третьих, бурлила Государственная Дума, возмущенная
и испуганная арестом всех членов Временного Комитета Госдумы, то
есть, фактически, всего руководства парламента. И в этом шуме
угадывалось стремление и дальше мутить воду в Петрограде или, как
минимум, обещание противодействия моей политике.
Тем более что в числе депутатов парламента было
довольно много крупных землевладельцев или тех, кто представлял в
Государственной Думе их интересы. А их интересы входили в прямое
противоречие с тем, что я обещал вчера солдатам.
В-четвертых, ситуация в армии была близкой к
коллапсу. Дисциплина в войсках падала, агитаторы резвились, как
хотели, разговоры о мире и братания сходили в систему. И на фоне
этого наш славный генералитет, как ни в чем не бывало, готовился к
весенне-летнему наступлению согласно согласованного с союзниками
графика. И у меня было смутное ощущение, что подавление мной
мятежей сыграло злую шутку, поскольку в этой истории не оказалось
сдерживающего оптимизм генералов фактора в виде революции и прочей
демократизации армии. А значит, есть у многих генералов большой
соблазн игнорировать доклады о разложении армии, а у командиров
рангом пониже, есть соблазн не информировать вышестоящее
руководство о падении дисциплины во вверенном им подразделении или
части, боясь гнева высокого начальства и последующих за этим гневом
оргвыводов.